Старая трасса использовалась мало, только в тех случаях, когда она позволяла сократить путь. А пейзаж там был удивительной красоты. Мы собрались к 4 часам, чтобы иметь ещё много светлого времени, и я с удивлением увидел, что кроме Вольфсона, в присутствии которого я не сомневался, присутствовали начальники трёх крупнейших ГОКов, на которых мы проводили исследования, заведующий идеологическим отделом Обкома, с которым у меня были свои, внеидеологические отношения (я уже писал, как мы однажды вместе выезжали к оленеводам и принимали участие в пастьбе как заправские пастухи), и человек, которого все называли Рафа, и который не смотря на свой грозный пост пользовался всеобщей любовью.
Уезжали мы с Еленой Дмитриевной, и поэтому все присутствующие считали необходимым поднять за нас бокалы, пожелать, чтобы вся наша жизнь складывалась также хорошо, как и вся наша работа на Крайнем Северо-Востоке. Мы вспоминали эпизоды совместной деятельности и единственный случай на ГОКе «Полярный», когда мы видели породу с таким содержанием золото, что породу в золоте даже рассмотреть было трудно.
— У меня очень ортодоксальная семья, — сказал Рафа, — отец с детства мечтал, чтобы я закончил медресе, но попал я по комсомольской путёвке в уголовный розыск, да так там и застрял.

Закат в Нагаевской бухте.
Фото: miron969 (Анна)

— А к какой отрасли мусульманства принадлежат ваши родители? – спросил я. – Они сунниты, шииты, и как они относятся к суфиям?
— Вот на последний вопрос я могу ответить, — сказал Рафа, — слово «суфии» я слышал в доме часто, и отец восхищался их мудростью. Мне кажется, что он относился к суннитам, но точно сказать этого не могу, и, даже, пожалуй, затруднюсь определить разницу между шиитами и суннитами.
— А вас это интересует? – спросил я.
— Ну, наверное, мусульманину по крови приличнее такие вещи знать.
— Тут два главных различия, — сказал я. – Шииты признавали законным преемником Мухаммеда его брата и зятя Али, сунниты признали новую династию Омейядов. Сунниты считали, что каждый мусульманин может обращаться к Аллаху непосредственно, у шиитов существовал институт имамов – посредников, назначенных Аллахом. Мусульманская философия и богословие развивалось в основном суннитами-суфиями, т.е. мудрецами. Достаточно? – спросил я Рафу.
— Вполне, — сказал Рафа, — я даже вряд ли всё запомнил. Но тут я хочу сказать другое, и не о мусульманах, а о Феликсе Борисовиче. Здесь много бывало профессоров, и на разные темы заходили разговоры, и Феликс Борисович был первым в моей жизни человеком, который имел информацию и мнение по всем затрагиваемым темам. Это даже нельзя отнести за счёт этнической принадлежности, Феликс Борисович еврей, что ему мусульмане? Я просто хочу сказать, что такой необычайной эрудиции я не встречал до того, как познакомился с Феликсом Борисовичем, и не знаю, встречу ли потом. И вот таких людей я называл бы профессорами, а остальные – просто узкие специалисты.
За меня дружно выпили, а Витаутас Леонович сказал:
— Вряд ли я смог бы это сформулировать лучше, чем Рафа.
— Нет нужды формулировать, — сказал Калачёв, — мы знаем Феликса Борисовича.
И снова я почувствовал ту печаль, которая лежала у меня на сердце, когда я уезжал из Лениногорска. Я выждал минут 5, чтобы справиться со своим слабодушием и растроганностью, и сказал:
— Я понимаю, что услышал преувеличенные похвалы, но они были преувеличены искренне. Я всегда знал, что работа на Колыме и Чукотке закончится, но сейчас расставание с вами наполняет меня глубокой грустью.
И начальник ГОКа «Центральный» сказал:
— Не грустите, Феликс Борисович, люди, которые добывают золото, найдут вас везде.
Посмеялись. И все долго молчали, глядя, как золотой закат отсвечивает на сопках, красных от созревшей брусники. Было удивительно красиво и Вольфсон произнёс это вслух:
— Красиво.
Калачёв улыбнулся и сказал:
— Только не надо смотреть вниз в глубокие кюветы, потому что они почти доверху заполнены разбитыми машинами. Люди сюда приезжали не за туманами, и не могли позволить себе соблюдать ограничение скорости.

Прощальный пикник на обочине (старая трасса).
Фото из моего архива.

Тема, вроде бы, была грустная, но вызвала общий смех. Елена Дмитриевна сказала:
— Сегодняшние шашлыки готовила Любовь Петровна, не думаю, что мне ещё когда-то придётся есть оленьи шашлыки, и у ж конечно, мне не придётся есть оленьи шашлыки, изготовленные таким мастером.
— Вам рано вставать, — сказал Валерий Фёдорович, — может, я отвезу вас в гостиницу, а кто хочет остаться посидеть, пусть остаётся.
Но поднялись все.
— Мы хорошо посидели, сказал начальник ГОКа «Широкий», — теперь можно и пройтись.
Ходьба, правда, была красным словцом, потому, что у всех присутствующих были машины. Уже в гостинице Калачёв сказал:
— Мне придётся отсюда уезжать. Я постараюсь расположиться так, чтобы мне было близко добраться к вам, а вам ко мне. Я мужик хозяйственный, и во многих вещах могу быть полезным, а за консультацией ни к кому, кроме вас и Елены Дмитриевны, я обращаться не буду. А сейчас попрощаемся, вам действительно рано вставать.
Он обнял Елену Дмитриевну, которая поцеловала его в щёку, и всерьёз пожал мне руку, так что до вечера я этой рукой ничего не мог делать, и также тепло простилась с нами Любовь Петровна. Я думал, что это уже последнее прощание, но когда мы собрались в аэропорт, машину нам обещал ИБПС, приехал Калачёв с Любовь Петровной, и, увидев пришедшего проститься Контримавичуса, сказал ему:
— Там мне сказали, что вы собирались машину Феликсу Борисовичу дать, не нужно, они уже к моей привыкли.

Аэропорт Магадана.
Фото: antonio-mag

Это было странное прощание, все улыбались, легко смеялись, и всем было грустно. В аэропорту нас дожидался Рафа, который ликвидировал для нас все очереди и начальник смены сказала:
— О, наш постоянны командировочный! Который раз?
И Калачёв грустно сказал:
— Последний.
Рафа повернулся ко мне и сказал:
— Имейте в виду, что с органами охраны порядка Аэрофлота у меня отличные отношения, так что если вам будет нужно что-нибудь от Аэрофлота и это не будет получаться напрямую, просто позвоните мне.
Объявили посадку. Последний раз пожали друг другу руки и Ил-86 стал выруливать на взлётно-посадочную полосу. Как раз взошло солнце и влажная от росы полоса засияла бриллиантовым блеском. Работа по программе «Отчизна» на приполярном Северо-Востоке страны закончилась.

Posted in Без рубрики