Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

Нарушение эффективности адаптации и временная утрата трудоспособности.

Зависимость между психической адаптацией и временным прекращением трудовой деятельности в связи с нарушением здоровья реализуется через рассмотренные выше механизмы, обеспечивающие относительное постоянство психофизиологических соотношений. Благодаря этому определенные особенности личности и актуального психического состояния и соответствующее им изменение вегетативно-гуморального регулирования играют важную патогенетическую роль в возникновении заболевания или в декомпенсации состояния при хронически протекающих патологических процессах. Это особенно существенно, если трудоспособность нарушается в связи с заболеванием, в генезе которого изменение психофизиологических соотношений — одно из основных звеньев патогенеза. Помимо этого, влияние психодиагностических характеристик, эффективности психической адаптации на возникновение и продолжительность временной нетрудоспособности реализуется через формирование внутренней картины болезни, в процессе которого на базе особенностей личности и актуального психического состояния определяются представления больного о характере и тяжести его заболевания, а также о том, в какой мере оно оправдывает прекращение трудового процесса. В нервом случае проявляются особенности защитных механизмов (в частности, характер концептуализации), во втором — социально-психологической адаптации.

Связь эффективности психической адаптации и продолжительности временной нетрудоспособности обнаруживалась в высокодостоверных различиях (Р < 0. 01) удельного веса лиц с нарушениями психической адаптации в группах с наибольшей и наименьшей продолжительностью нетрудоспособности. 1

Среди параметров, характеризующих особенности личности и актуального психического состояния, а соответственно обусловливающих эффективность психической адаптации и тип ее нарушений, наибольшую дифференцирующую роль приобретал психодиагностический комплекс, определяющий развитие и выраженность эмоционального стресса: тревога и фрустрационная напряженность, длительность фиксации отрицательных эмоций и степень интеграции поведения достоверно дифференцировали сопоставляемые группы. Величина порога фрустрации была менее существенной: различия по этому показателю между группами были невелики и непостоянны. Вместе с тем уровень реализованной лабильности, т. е. степень превышения эмоциональной напряженности над порогом фрустрации, был вдвое выше (Р<0.01) в группе, склонной к нарушению трудоспособности. И наконец, в число наиболее значимых показателей, входящих в рассматриваемый комплекс, включалась соотнесенная фрустрационная напряженность, которая, отражая отношение суммарной фрустрационной напряженности к интеграции поведения, дифференцировала группы в большей степени, чем каждый из входящих в это отношение показателей.

Помимо характеристик, определяющих формирование и выраженность эмоционального стресса, для возникновения и длительности временной нетрудоспособности существенное значение приобретают преимущественные механизмы переработки тревоги, в частности характер концептуализации. Наиболее типичным механизмом интрапсихической адаптации в группе с продолжительной утратой трудоспособности была соматизация тревоги.

Полученные данные свидетельствуют также о значимости психодиагностических параметров, определяющих особенности межличностных отношений и микросоциального взаимодействия. В наибольшей степени это относилось к склонности рассматривать как неудовлетворительную ситуацию и свое положение в ней (которая ведет к увеличению продолжительности временной нетрудоспособности), способности не привлекать внимания окружающих к своим затруднениям и тенденции строить свое поведение в соответствии с принятыми нормами (благоприятствующими ее уменьшению).

Соотношение указанных параметров определяло связь нарушений трудоспособности с теми или иными характерологическими типами. Увеличение средней продолжительности временной нетрудоспособности отмечалось преимущественно при трех типах акцентированных черт, определяющих поведение. Первый характеризовался склонностью к чрезмерной обеспокоенности состоянием своего физического здоровья, которая могла сочетаться с демонстративными тенденциями либо с повышенной тревожностью, реже — со своеобразием в восприятии и оценке ситуации. В любом случае для лиц этого типа была характерна выраженная соматизация тревоги, отражающаяся в профиле методики многостороннего исследования личности пиком на шкале 1. Среди лиц данного типа большая продолжительность временной нетрудоспособности отмечалась более чем у половины, а низкая — менее чем у 1/5 (рис. 19, I).


Рис. 19.

Усредненные профили методики многостороннего исследования личности (а) и удельный вес групп, дифференцированных по продолжительности временной нетрудоспособности (б) при некоторых типах психического состояния.

1 — малая, 2 — средняя, 3 — высокая; остальные объяснения в тексте


Второй тип представляли высокотревожные личности. В этом случае изменения соматического состояния усугублялись (или определялись) вегетативными коррелятами тревоги, а повышенная тревожность усиливала их значимость. Однако эти тенденции, способствующие возникновению временной нетрудоспособности, сочетались со свойственной лицам этого типа потребностью в соблюдении принятых норм поведения и чувством ответственности, что побуждало к возобновлению трудовой деятельности. В результате в этой группе наиболее велик удельный вес испытуемых со средней продолжительностью временной нетрудоспособности, тогда как ее большая продолжительность наблюдалась немногим чаще, чем малая. Характерологические особенности, присущие этой группе, возникновение выраженной актуальной тревоги на основе постоянной тенденции к тревожным реакциям отмечались в пиках профиля методики многостороннего исследования личности на шкалах 2 и 7 (рис. 19, II).

Наконец, низкий удельный вес лиц с малой продолжительностью временной нетрудоспособности может быть обусловлен недостаточной способностью к интериоризации принятых норм и построению поведения в соответствии с этими нормами (пик профиля методики многостороннего исследования личности на шкале 4). В этом случае увеличение продолжительности временной нетрудоспособности связано в основном с нарушениями межличностных отношений и микросоциального взаимодействия (рис. 19, III). При всех трех рассмотренных типах доля лиц с малой продолжительностью временной нетрудоспособности была меньшей, чем в контингенте в целом (рис. 19, IV).

Следует отметить, что активность, энергетический потенциал, суммарная мотивация достижения, как и способность к логической переработке информации, не дифференцировали рассматриваемые группы. Однако они различались по структуре мотивации достижения. При малой продолжительности нетрудоспособности более характерной была мотивация достижения успеха. По потребности в успехе группы достоверно (Р < 0.05) различались. В группе с продолжительной нетрудоспособностью более выражена мотивация избегания неуспеха. При анализе отдельных категорий, определяющих эту мотивацию, в данной группе выделялась интенсивность конкретных действий, направленных на то, чтобы избежать неуспеха (категория «инструментальная деятельность» в мотивации избегания неуспеха), в том числе и ценой ухода от деятельности (Р < 0.05).

Физиологические характеристики, разделяющие указанные группы, отражали более высокий уровень эмоциональной напряженности при выраженной тенденции к нарушению трудоспособности и большую длительность вегетативной реакции на функциональные нагрузки. Фоновые значения продолжительности интервала R—R и уровень систолического АД не дифференцировали группы, но обнаруживали достоверные различия при измерении их в состоянии покоя в конце исследования, когда сохранялись и различия дыхательного цикла, наблюдавшиеся в фоне (рис. 20). При этом отмечалось расхождение между упомянутыми вегетативными характеристиками и уровнем церебральной активации. α-индекс был достоверно выше (а соответственно уровень активации ниже) к моменту окончания исследования в группе с большим числом дней нетрудоспособности. Учитывая зависимость ЧСС от мотивационного компонента эмоционального напряжения и наличие корреляций между перечисленными вегетативными характеристиками, можно полагать, что склонность к нарушению трудоспособности связана с нарастанием этого компонента и сохранением мотивационной напряженности после прекращения функциональных нагрузок. Диссоциация между активационными и вегетативными сдвигами с этой точки зрения означает и диссоциацию между мотивационным и информационным компонентами формирования эмоционального состояния.

Рис. 20.

Показатели церебральной активации и вегетативного регулирования при малой (1) и большой (2) продолжительности временной нетрудоспособности.

КИ — конец исследования; ф — фон, с — счет, з. о — зрительный образ

Кожно-гальваническая активность разделяет сопоставляемые группы аналогично уже рассмотренным вегетативным характеристикам. Хотя уровень ЭСК дифференцирует группы уже в начале исследования, это различие существенно возрастает после завершения функциональных нагрузок. В этот же период при склонности к более длительной нетрудоспособности выше амплитуда и отрицательного, и положительного компонента КГР. Таким образом, диссоциация между мотивационным и информационным компонентами формирования эмоционального состояния (что характерно для связи эмоции с внутренними, а не внешними стимулами [Симонов, 1981; Русалова, 1983]) сочетается с таковой между более низкой, чем в альтернативной группе, способностью к восприятию и переработке информации (меньшая редукция α-ритма).

Различия в сопоставляемых группах были по-разному выражены в зависимости от вида функциональной нагрузки. При проведении счетных операций в уме эти различия уменьшались. Однако по большинству показателей они усиливались при мысленном представлении зрительного образа, связанного с профессиональной ситуацией. Существенно также, что динамика вегетативных показателей при мысленном представлении образа профессиональной ситуации позволяет говорить о нарастании эмоционального напряжения (увеличение ЧСС и амплитуды КГР) в группе, характеризующейся длительными периодами нетрудоспособности, тогда как в альтернативной группе отмечалась противоположная динамика.

Особенности психической адаптации и организации психофизиологических соотношений сказывались также на характеристиках, непосредственно обеспечивающих выполнение профессиональных операций, исследованных при моделировании операторской деятельности. Полученные при этом показатели различались по дифференцирующей способности, но отражали однонаправленную тенденцию. Психофизиологические особенности, отмечаемые в группе с продолжительной нетрудоспособностью, проявлялись в снижении скорости и точности ССМР, которая достоверно дифференцировала группы в тех случаях, когда условия деятельности предъявляли дополнительные требования к адаптационным механизмам. К числу таких условий относились выполнение задания при дефиците времени, наличие помех, необходимость выделять сигнальный и индифферентный раздражители. Аналогичным образом разграничивала группы и точность СДО. Различия в особенностях переработки информации (оперативная память, репродуктивное мышление, оперирование пространственными символами) были менее выражены, но обнаруживали ту же тенденцию. Таким образом, способность к выполнению профессиональной деятельности без существенных нарушений здоровья и продолжительных периодов временной нетрудоспособности определяется комплексом показателей, включающим и психодиагностические, и физиологические характеристики, и параметры, непосредственно обеспечивающие профессиональные операции.

Полученные результаты подтверждают тесную связь между профессиональной эффективностью и выделенными аспектами психической адаптации. Значимость для этой эффективности психологических и физиологических переменных изменяется в зависимости от критерия, по которому оценивается эффективность, и может различаться в разных профессиональных группах. Однако при этом сохраняется общая закономерность: в любом случае успешность профессиональной деятельности обусловливается качеством адаптации и адекватностью организации психофизиологических соотношений.

* * *

В процессе психической адаптации социально-психологический аспект может быть выделен как относительно самостоятельный, обеспечивающий адекватную организацию микросоциального взаимодействия и достижение значимых целей. Зависимости между особенностями личности, актуального психического состояния, построением взаимоотношений человека с его окружением обусловливают связи социально-психологической адаптации с собственно психической, а значение организации этих отношений для физиологического регулирования — с психофизиологической. Социально-психологическая адаптация выступает как важное связующее звено между адаптацией индивидуума и популяции. Эффективность последней определяется успешностью индивидуальной адаптации составляющих ее лиц, характером межличностного и межгруппового взаимодействия, условиями формирования и функционирования популяции. Одной из важных сфер реализации адаптационного процесса является профессиональная деятельность, причем эффективность и особенности психической адаптации, соотношение отдельных ее аспектов оказывают значимое влияние на профессиональную успешность.

  1. Группы разделяли на основе данных о среднегодовой продолжительности временной нетрудоспособности, учтенной за 5 лет. В группу с большой продолжительностью относили тех, у кого она превышала среднюю не менее чем на 0. 674σ, а в группу с малой — лиц, У которых она была ниже средней на ту же величину.


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *