Вопросов, касающихся биографии Фселикоса, не задавали, поскольку они были лишними, но вопросы напрашивались. Если Фселикос долго жил в Америке, как попал в Советский Союз? Почему приехал в СССР не прямо из Америки, а через Чехословакию? Если он был большим человеком в оборонной промышленности, то почему решил перейти в Академию наук? Вопросов не задавали не только потому, что не полагалось этого делать, но и потому, что не ожидали получить достоверные ответы. А ответы, которые можно было почерпнуть из слухов, были разнообразными и друг другу противоречили.
У меня в это время не было случая общаться с Фселикосом, но моя связь с ДВНЦ продолжалась, и я знал, что Андрей Капица возвратился в Москву, а его место занял академик Николай Шило. Даже прилагая специальные усилия, трудно было бы подобрать пару более антагонистическую, чем пара Шило – Фселикос.
 

Памятник борцам за власть Советов на Дальнем Востоке.
Фото: ManuB

Фселикос был человеком идеалистически настроенным и сохранившим свои социалистические идеалы, несмотря на то, что в течение нескольких лет, после отстранения от власти Хрущёва, ему пришлось работать в не слишком благоприятных условиях. Его мало заботило личное продвижение, он жил интересами своей науки.

Правда, Фселикос считал, что ему следует стать академиком (для начала, хотя бы членом-корреспондентом Академии), чтобы иметь независимую позицию и большую академическую группу, которая автоматически бы перемещалась с ним, если ещё какие-либо перемещения последуют. Фселикос был свободолюбив и считал, что талантливый учёный может реализовать свой талант только тогда, когда сам решает, как этот талант использовать. И первые четыре года на Дальнем Востоке полностью соответствовали его представлениям.
Шило был воспитанником Дальстроя. Он руководил НИИ-1, где значительную часть его сотрудников составляли заключённые Севвостоклага, которые были готовы выбиваться из сил, только чтобы сохранить это место, потому что переход на лесоповал или в дежурные на каждом километре Колымской трассы обрекал из на голодную жизнь и для самой этой жизни представлял существенную угрозу. В 1960 году, спустя три года после ликвидации Дальстроя и после образования Магаданской области, Шило стал директором СВКНИИ (Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института). Вступая в новую должность, Шило сказал: «Комплексность исследования хороша, если все сотрудники решают одну задачу. А в СВКНИИ кого только нет, начиная с филологов и историков, и кончая специалистами в области сейсмики и вулканологии. Во главе такого института нужен человек, который сможет, несмотря на всю разношёрстность, навести порядок». Себя Шило таким человеком считал.

Если карьера Фселикоса была полностью связана с новейшими областями науки, то карьера Шило целиком зависела от добычи золота на Колыме (впоследствии, после избрания в Академию наук, его стали называть «золотым академиком»). Конечно, по рекомендации понимающих людей он стремился приобрести современное золотодобывающее оборудование, но рассуждал так: «Производство надо иметь в стране, на заграничных диковинах далеко не уедешь. К тому же, потому, какое оборудование и в каком количестве мы закупаем, они могут судить о размерах наших золотоносных территорий. Все люди с капиталистического Запада – потенциальные враги, и плохо, когда они имеют возможность получать какую-нибудь информацию благодаря нашей собственной халатности. Я считаю, что пока не будем у себя выпускать технику, то можно вместо одной драги поставить тысячу человек. Эффект будет тот же и никакого риска». Фселикос вполне попадал под определение «потенциального врага» в формулировке Шило. Шило не знал, что Фселикос родился в Америке, но даже если он родился в Греции, это ничего не меняло, Греция была капиталистической страной.

Шило сменил Капицу на посту председателя президиума ДВНЦ в 1978 году, и сразу же принялся наводить порядок на новом месте. Он начал обходить лаборатории, считая, что под солнцем Южного Приморья их расплодилось чрезмерно много. Посетив отдел искусственного интеллекта, который возглавлял Фселикос, Шило не смог разобраться в специфике работы отдела, несмотря на объяснения Фселикоса и его сотрудников. Из всего что ему показывали, он выделил только установку по напылению золота, которая использовалась для золочения контактов и напыления поверхности волноводов в микроэлектронике. Шило долго смотрел на эту установку, а потом сказал: «Хорошо было бы, если бы вы подумали о золочении ложек. Японцы этим занимаются, и далеко в этом направлении продвинулись. Если захотите, мы можем кого-нибудь из ваших людей послать по обмену опытом». «Вы совершенно правы, — сказал Фселикос, — нужно было бы только узнать оборот золота в ложечном производстве. Сейчас считается, что потребление золота в электронной промышленности достаточно велико, и обнаруживает тенденцию к возрастанию». При всей самоуверенности Шило, он почувствовал иронию, ещё более неприятную потому, что, кроме идеи золочения ложек, о сути работы этого непонятного отдела он ничего не мог сказать.

«Японцы занимаются золочением ложек, и далеко в этом направлении продвинулись».
Фото:    Flood

Шило позвонил Александрову и сказал, что он не видит в ДВНЦ достаточно опытных и достаточно независимых специалистов, которые могли бы провести проверку работы отдела, который возглавляет Фселикос. Шило просил Александрова сформировать комиссию из специалистов высокого класса, которые могли бы понять, чем занимается Фселикос. «Это особенно нужно, — сказал Шило Александрову, — если учесть, что Фселикос по происхождению своему иностранец». И, предупреждая возможные возражения Александрова, он сказал: «Я направлю вам официально письмо по этому поводу. Я подчеркну, что не могу эффективно руководить ДВНЦ, если у меня нет объективных данных о работе уже довольно крупного подразделения». «Пишите», — сказал Александров, и со вздохом, слышном во Владивостоке, положил трубку.

Вопрос о выдвижении Фселикоса в члены-корреспонденты был поставлен ещё до того, как началось правление Шило. Но для Шило это не имело значения. На заседании президиума ДВНЦ, в присутствие Фселикоса, который был членом президиума, он заявил, что выдвигать кандидатом в члены-корреспонденты Академии Наук Фселикоса невозможно, потому что никто из членов правления не специализировался в области микроэлектроники, и если покупать кота в мешке неразумно, то пытаться продать кота в мешке вообще невозможно. По настоянию Шило президиум отложил решение этого вопроса. Следующая комиссия, которая по требованию героя социалистического труда академика Шило формировалась уже аппаратом Совета Министров, была межведомственной, и включала в себя помимо сотрудников АН СССР, многих людей из МЭП. Шило слышал о том, что когда Фселикос уходил из МЭП, отношения между ним и Шокиным не были идеальными. Но новая комиссия вновь одобрила деятельность Фселикоса и рекомендовала уделять этому направлению большее внимание, и, по возможности, улучить оснащение отдела, который возглавлял Фселикос. Тем не менее, на заседании президиума ДВНЦ Шило попросил дополнительное время, чтобы обсудить вопрос о выдвижении Фселикоса кандидатом в члены-корреспонденты Академии с руководством Академии. Женщина, которая играла большую роль в распределении ресурсов внутри ДВНЦ, во время московской командировки сказала мне: «Они думают, что с Фселикосом можно обращаться как с обычным человеком. А он – гений, неоценимый капитал, который невозможно распределить, он может использоваться только целостно». Она сказала мне также, что Фселикос много времени проводит дома, что он не руководил последней гонкой яхт. «Я никогда не думала, — сказала она, — что понятие «подавленность» и «Фселикос» совместимы. Но сейчас он мне кажется подавленным».

Возможно, что Фселикос был какое-то время в состоянии близком к депрессии. В таком состоянии он мог передать другому человеку руководство регатой яхт-клуба ДВНЦ и отложить очередное выступление в музыкальном клубе ДВНЦ. Но руководство отделом он не мог передать никому. Руководить отделом мог только он, и это не зависело от его состояния. В отличие председателя президиума ДВНЦ Шило, президент Академии Александров понимал значение микроэлектроники и высоко оценивал роль, которую Фселикос сыграл в развитии этого направления.

Фселикос не руководил последний регатой яхт-клуба ДВНЦ.
Фото:   jimtsap

Возможно, кабинет Александрова был последним «высоким кабинетом», в который Фселикос имел прямой доступ. Когда для развития его исследований вновь потребовалась закупка импортного оборудования, Шило отказал в выделении средств на это оборудование, и Фселикос был вынужден обратиться к Александрову. Резолюция Александрова на его служебной записке лишний раз подтвердила значение, которое Александров придавал микроэлектронике и личной работе Фселикоса. Александров написал: «Работа Фселикоса и его отдела имеет не региональное, а общенаучное значение. Для закупки затребованного оборудования необходимо выделить средства из резерва Президиума АН». Оборудование было поставлено в рекордно короткие сроки.

Продолжение следует.
 

Начало цикла здесь.

По традиции я попробую сформулировать некоторые вопросы для комментариев. Напоминаю, что комментарии не ограничиваются этими вопросами. Любые комментарии доставят мне удовлетворение. Обратная связь необходима для успешной работы журнала.

1) Чем, по Вашему мнению, была обусловлена скупость сведений о Фселикосе, которые сообщались его будущим сотрудникам? Считаете ли Вы многообразие слухов и разноречивых сведений о Фселикосе результатом скупости официальной информации?

2) Чем, по Вашему мнению, обусловлено утверждение Шило о том, что под солнцем Южного Приморья расплодилось слишком много лабораторий?

3) Считаете ли Вы, что неприязнь Шило к Фселикосу была обусловлена главным образом его иностранным происхождением?
 

Перейти к комментариям.

Posted in Без рубрики