Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

«Контрреволюционный переворот». 25-летию ГКЧП посвящается

От редактора. В дни, когда все причастные к событиям 19-21 августа 1991 года и просто свидетели их вспоминали те дни, свои мысли, чувства, наблюдения и действия, я вспоминала еще и долгие разговоры с Феликсом Борисовичем о том, что же это было, к чему привело, как могло бы быть по-другому. Я собиралась кратко пересказать его позицию. Но потом, пересмотрев старые комментарии, поняла, что мне не нужно ничего писать от себя, рискуя внести невольно искажения, можно просто свести воедино уже высказанное и зафиксированное. Ведь он неоднократно обсуждал значение этого переломного момента в судьбе ученых.

Осенью 2012 года Феликс Борисович с помощью Юрия Бедерова работал над циклом о физике Дмитрии (имя этого ученого на самом деле другое) под названием "Мир на ногах и вверх ногами. Нарушение социального статуса и жизненных ценностей". Среди многочисленных сюжетных линий есть и такая: клиент сообщает психотерапевту мнение эксперта о неизбежном прекращении существования Советского Союза.

Напомню, многообещающий выпускник физфака Бауманки, судьбу которого читатель вслед за автором проследил еще со школьной скамьи, получает через сотрудника некой секретной спецслужбы Александра ("генерал Гровс") приглашение работать в закрытом НИИ Минобороны (в "конторе"). По сравнению с институтами АН СССР там куда больше возможностей для экспериментальной работы и несколько больше зарплата. Правда, не все результаты можно публиковать открыто (что можно публиковать, определяет "генерал Гровс" — куратор Дмитрия), ограничены контакты с иностранцами, невозможен выезд за границу. Сначала Дмитрию это неважно, он занят любимой работой (квантовой хромодинамикой) в режиме наибольшего благоприятствования и счастлив. Но однажды генерал Гровс приглашает Дмитрия на внеочередную встречу:

"— Вы готовы выслушать неприятную информацию?
— Да, — сказал Дмитрий, — приятной информации от вас я давно не жду.
— Вступление будет приятным. Та служба, к которой я принадлежу, условно назовём её службой секретной экспертизы, сохранится при любом развитии событий. Это значит, что я смогу обеспечить ваш отъезд ровно через три года после того, когда вы откажетесь от первой формы допуска. В экспертных заключениях я не излагаю своих убеждений, которые могут противоречить желаниям правителей, а проверенные факты всегда нужны, если не правителю, то его окружению. Группа из трёх человек, в которую я вошёл, провела анализ сложившейся ситуации. Мы пришли к выводу, что Советский Союз как государство перестанет существовать в течение года–полутора. Люди, которые хотят иметь неограниченную власть в трёх важнейших республиках, готовы пожертвовать Советским Союзом. Эта информация доведена до нынешнего руководства КГБ, но они не рискнут предпринять решительные действия. Можно представить себе два сценария, при которых Советский Союз сохранится, но в нынешней ситуации оба они невозможны. Первый сценарий основывается на известном изречении «Нужно окропить страну мёртвой водой диктатуры, чтобы потом, когда будут ликвидированы опасности её существованию, обрызгать её живой водой демократии». Установление диктатуры требует решительного лидера и безоговорочного авторитета в армии. Нынешнее руководство Союза не имеет ни того, ни другого. Второй сценарий – военный. Вы помните, что когда Конфедерация южных штатов объявила свою независимость от Североамериканских соединённых штатов, так тогда называлась страна, конгресс не признал легитимности этого отделения и Линкольн объявил мобилизацию. Вначале армия Североамериканских соединённых штатов не была сильнее армии Конфедерации, а Грант не был более талантливым полководцем, чем генерал Ли, возглавивший армию Конфедерации. Но Североамериканские Соединённые Штаты располагали более сильным флотом. Они смогли установить блокаду штатов, вошедших в Конфедерацию, и был только один фронт, разделявший Север и Юг. Тот, кто попытался бы сохранить Советский Союз военным путём, должен был бы вести войну сразу против нескольких республик, объявивших о независимости, на нескольких фронтах, не имея возможности блокировать зарубежную помощь этим республикам. Соответственно, военный путь тоже не представляется возможным. Советский Союз обречён. Возможно, будет сделана попытка предотвратить его распад, опираясь на армию, но армия не лояльна по отношению к нынешним лидерам. Я повторяю, что время жизни Советского Союза определяется интервалом, продолжительность которого год-полтора. Попытка сохранить Союз, опираясь на нелояльную армию, обречена на провал. Если контору не ликвидирует Миноборонпром ещё в Советском Союзе, она неминуемо перестанет существовать тогда, когда крах Союза произойдёт. Повторяю, всё, что вы хотите сделать, должно быть сделано в этом году или в первом квартале 1991 года. Я настаиваю на том, чтобы вы дали своей команде возможность самоопределения.
— Сколько вы даёте мне времени на это? – спросил Дмитрий.
— Команду нужно информировать примерно месяца за два до того, когда вы сочтёте завершенными эксперименты на этом этапе вашей работы".

После этого разговора Дмитрий, человек сверхтщательный, начинает ощущать все возрастающую тревогу. Вначале он считает, что должен отдавать все время эксперименту, иначе рискует не успеть уложиться в отведенное макроэкономической ситуацией время. Но когда тревога приводит к возникновению панических атак, Дмитрий понимает, что в таком состоянии он не сможет работать. По совету коллеги он идет на психотерапию и так знакомится с Феликсом Борисовичем.

В ходе терапии Дмитрий формулирует одну из своих проблем так:

"Пожалуй, до первой встречи с генералом Гровсом у меня ни разу не возникало ни чувство досады, которое у меня обычно сопровождало ощущение недостаточной успешности, ни чувство угрозы. Исходя из моего теперешнего понимания, я думаю, что чувство угрозы, которое впервые появилось при общении со смертельно больным Фейнманом, вновь возникло уже после разговора с генералом Гровсом, когда он сообщил мне о высокой вероятности трагического сценария. Даже получив эту информацию, я сказал Александру, что статистически вычисленные вероятности не играют роли в каждом конкретном случае. Например, сообщение о том, что при землетрясении пострадали две трети населения, содержит не только трагическую, но и оптимистическую информацию. Его можно воспринимать как сообщение о том, что треть населения не пострадала. Я тогда жил с верой в свою благую звезду. Эта вера не проверялась в пространстве аргументов. В то время у меня не было такого навыка. Но, несмотря на веру в свою звезду, мысль «Я могу не успеть» после разговора с Александром возникла впервые со времени моего возвращения из США. Ощущение угрозы, которое отражает блокаду потребности в безопасности, усилилось, когда к сообщению о возможном развале страны генерал Гровс добавил информацию о неотвратимости такого развития событий. Тогда я не продумывал этого, но мысль о том, что наука, а, следовательно, и я, пострадают неизбежно, жила во мне всё это время. Теперь я понимаю, что с того времени тревога уже была постоянной, хотя в явных феноменах она проявлялась только периодически. Когда я думаю об этом, то понимаю, что после информации Александра блокировалась не только потребность в безопасности, но и потребность в идентичности Я-образа. Естественно, что так чётко я формулирую это только теперь. Но уже в то время я поставил знак равенства между своей жизнью и своей работой в науке".

Позднее происходит еще один важный разговор с "генералом Гровсом":

"- Александр сказал мне: «Я действительно заинтересован в вашей работе в CERN. Если вы останетесь здесь, то вам будет доступа только теоретическая работа. Возможности эксперимента в дальнейшем развитии теории могут в этом случае быть предметом только умозрительной оценки. В CERN вы будете в состоянии эти эксперименты проводить. Ситуация в этой стране может измениться, и тогда вы вернётесь с новыми знаниями и новыми представлениями. В этом случае и знания и представления могут быть использованы на благо России. Думаю, именно так будет называться нынешняя союзная российская республика после распада страны. Я сделал то, что и сейчас было очень трудно, а год назад было бы вообще невозможно. Вы напишете докладную о том, что для дальнейшей работы вам не нужны сведения о деятельности других подразделений конторы, и попросите изменить форму допуска. Я приложу к вашей докладной своё заключение о том, что данные, полученные вами в течение последнего года, не требуют совершенной секретности. Я также сообщу о том, что значительная часть полученных вами данных без точного описания эксперимента, была с моего разрешения опубликована в открытой печати. После вашей докладной и моего заключения форма допуска вам будет изменена на вторую. Что касается членов вашей команды, то такая же процедура возможна и для них. Впрочем, я не думаю, что для вашей четвёрки это важно. Насколько мне известно, планов отъезда за рубеж в настоящее время у них нет. Если вы примете моё предложение, то вы сможете пользоваться всеми благами, которые даёт контора, и ждать после отказа от второй формы допуска два года, а не три, как сейчас. Я думаю, что год для работы в конторе у вас ещё есть».

Психотерапия оказывается успешной, Дмитрий выбирает оптимальный для себя и своего ближайшего окружения способ действий. Тревога возвращается только в дни путча в августе 1991 года.

"Уже на следующий день я вспомнил, что Александр сказал мне: «Возможна попытка предотвратить распад Союза, опираясь на армию. Но опора на нелояльную армию невозможна». Я подумал, что не произошло ничего, о чём бы я не знал заранее. Я следил за развитием событий, но это больше не вызывало напряжения. Армия действительно оказалась нелояльной, некоторая её часть перешла на сторону сепаратистов, хотя в это время они ещё не понимали, что поддерживают именно сепаратистов. Группа «Альфа» отказалась выполнять приказ. Командир этой группы сообщил ГКЧП, что во внутренних конфликтах «Альфа» сохраняет нейтралитет. Как и предсказывал генерал Гровс, попытка сохранить Союз была обречена на провал. (…) Я … прочно стою на ногах в мире, который перевернулся вверх ногами. Меня лично может утешать то, что я имею возможность попасть в ту часть мира, которая не меняла положения. Основная часть населения такой возможности не имеет. Это огорчает меня, но в то же время я понимаю, что уже невозможно что-либо изменить".

Вскоре Дмитрий переезжает в Швейцарию, где включается в интерациональную команду коллег-физиков. Его жена, которая в новой России становится очень успешной, не спешит к нему присоединиться. Родители также предпочитают остаться на родине, в привычном социальном окружении.

Рассказывая эту историю, Феликс Борисович формулировал вопросы к читателям. Зачастую формулировка вопроса уже содержала указания на точку зрения автора. Но в результате разворачивавшихся дискуссий и сообщались дополнительные сведения, и более выпукло формулировалась точка зрения автора…

В частности, о политической ситуации вопросы были такие:
— Считаете ли вы полезным предвосхищение сложных ситуаций, хотя это и может вызывать тревогу? Возможно ли заранее выработать линию поведения в ещё неизвестных ситуациях?
— Как вы относитесь к распаду Советского Союза, который экспертиза позволила предсказать заблаговременно, и к тому, что руководство КГБ, информированное о таком сценарии, не сочло возможным предпринять решительные действия?
— Считаете ли вы «эмиграцию мозгов», которая ускорилась в последний год существования Советского Союза и достигла максимума после контрреволюционного переворота 1991 года, неизбежной, или новые правители просто не считали нужным принимать меры для предотвращения такой эмиграции? Что, по вашему мнению, способствовало физической эмиграции учёных, хотя возможность удалённого сотрудничества с крупными научными центрами за рубежом была возможна даже уже в начале 90-х?
— Что вы думаете о расхождении критериев оценки со стороны мирового сообщества коллег-исследователей и со стороны власть предержащих в этой стране?
 — Как вы оцениваете значение информации, о неизбежном распаде Советского Союза, которую Дмитрий получил от Александра?
— Считаете ли вы, что тревога, возникающая в связи с прогнозом изменения общественного строя у исследователей, работающих в области фундаментальной науки, выражена больше, чем у населения в целом?
— Считаете ли вы целесообразным оценку сроков, в которые произойдёт прогнозируемое событие? Учитываете ли вы дисперсию сроков, неизбежную при любом предсказании?
— Из чего, по вашему мнению, исходил генерал Гровс, когда добился изменения статуса Дмитрия, которое сокращало сроки ожидания до отъезда в CERN?
— Чем, по Вашему мнению, объяснялся авторитет Геращенко в коммерческих кругах?.
— Считаете ли Вы, что к концу первого квартала 1991 года были основания ожидать обесценивания рубля?
— Считаете ли Вы естественным, что ощущение мира, стоящего вверх ногами, может вызывать чувство напряжения даже у человека, который, несмотря на такой переворот мира, твёрдо стоит на ногах?

 

Я несколько дней копировала в один файл все, что надиктовал Феликс Борисович на эту тему. Текст целиком оказался в 8 раз больше, чем тот, что вы могли прочесть только что. И "круглая дата" — 25 лет со дня путча 19-21 августа 1991 года — за это время прошла.

 А завтра, 25 августа, другая печальная годовщина.

25 августа 2015 года скончался Феликс Борисович Березин.

Кстати, официальная дата смерти одного из его ближайших друзей Изяслава Петровича Лапина — тоже 25 августа, только 2012 года. Но это уже случайное совпадение. В последние дни жизни у Феликса Борисовича не было возможности сопоставлять даты.

Поэтому продолжение публикации подборки записанных высказываний Ф.Б.Березина  о судьбе Советского Союза — не завтра.

Н.Иванова aka zewgma

 

Продолжение

 

Этот пост в ЖЖ

 

Posted in Без рубрики, воспоминания о Феликсе Борисовиче


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *