Начало

Богдан Хмельницкий возглавляет осаду польской крепости.

"С высоты вала  я  видел,  как… Богдан Хмельницкий, гарцевал  на своем жеребце,  подбадривая  головорезов"

Изображение  с сайта

Рабби  кричал  на  меня.  А  ясновельможный пан  обнял  меня  на виду у поляков, глядевших с изумлением на эту сцену. Уже нет ни Менаше, ни рабби.

Вечером он собрал нас в синагоге. Он сказал, что рано или поздно поляки откроют ворота, что лучше нам самим убить наших женщин и детей, чтобы они не погибли в муках и  позоре, когда  крепость сдадут  украинцам, что мы  должны убить друг друга, а последний должен покончить жизнь самоубийством.

Я посмел возразить  рабби. Зачем  кончать  жизнь  самоубийством?  Лучше погибнуть в бою с украинцами.

Но рабби  сказал, что  это может  повредить  евреям  в других  городах. Согласно  ультиматуму поляки обязаны выдать  жидов. Мы должны пойти  на это, чтобы не повредить евреям в других городах.

С  детства я  привык к  таким  словам. Когда  на нас нападали  польские мальчишки,  родители  не разрешали  нам дать  им,  как  мы  умели,  чтобы не разгневать поляков и не повредить евреям.

Скоро  рассвет.  Кроме меня, в крепости не осталось  ни  одного  живого еврея.  Только Господь знает, чего  мне стоило  убить рабби. Кто-то из наших убил мою Фейгеле и маленького Давида.      Я еще не решил, что применить — кинжал или пистоль.

И все-таки  рабби  неправ.  Один  еврей не  помешает полякам  выполнить требование ультиматума. Кроме кинжала и пистоля у меня еще есть канат.

Я укрепил его на  уже ненужном  блоке и бесшумно  спустился в  холодную темноту.

Самоубийство ли это?

Можно ли назвать самоубийством смерть в бою, даже если цель этого боя — самоубийство?

Одиннадцать убитых  казаков и еще двое покалеченных  — результат боя, в котором он  не  надеялся уцелеть. Он даже не хотел этого.  Условия не давали ему возможности уцелеть. Но и в этих условиях у него была свобода выбора.

Частный случай. История одной души.  Души, даже не заметившей разницы в поведении  евреев  и  поляков,  разницы,  которая  определяется не  свободой выбора, а моралью народа.

Вездесущая Украина — 2

(Примечание публикатора)

Известная на Западной Украине песня "Ой, Богдане, Богдане, гетьман неразумний" упрекает Богдана Хмельницкого в союзе с Москвой. Между тем выбор в пользу царя  российского был вынужденным. После того как Хмельницкого оставили татары, бывшие до того его союзниками, а в Польше было объявлено pospolite ruszenie, переход под власть России представлялся Хмельницкому единственным выходом. Поддержка России избавляла от неминуемого позорного поражения, а самому Хмельницкому позволяла сохранить жизнь. Даже если бы Хмельницкий не погиб в бою, а был захвачен поляками, его бы неминуемо приговорили к смертной казни.  Переход под власть российского царя можно было мотивировать тем, что царь Алексей Михайлович пообещал сохранить казачьи вольности и защитить православие от унии с Папой Римским.

История до удивления повторяется. Опять татары заняли позицию союзников Украины по вопросу о Крыме, опять Западная Украина, откуда был родом польский шляхтич Богдан Хмельницкий, выступает как злейший враг России. А уния с Папой (греко-католическая церковь) на этот раз объявляется истинно украинской религией. И снова стоит выбор: с Россией или  с Польшей, теперь как с одной из стран Европейского Союза.

Ожесточение противостояния, его масштабы сейчас значительно больше, чем были во времена Хмельницкого. В противостояние вовлеклись почти все страны мира, которые хотят не столько защитить Украину, сколько не допустить усиления России.

И снова восстановилось извечное противостояние русскоориентированной левобережной Украины и Западной Украины, выходцем из которой был злейший враг России Степан Бандера. Бандера положил начало формированию украинских батальонов СС, а потом, хотя самого Бандеру немцы арестовали за требование немедленного провозглашения независимой Украины (пусть даже под протекторатом Германии), в 43-м году была сформирована целая дивизия СС "Галичина". Некоторые батальоны этой дивизии стали впоследствие ядром Повстанческой армии ОУН.

Еще до крымского референдума на Украине произошел как будто бы никем не замеченный на Западе государственный переворот, отстранивший от власти законного президента. Но этот переворот был хорошо замечен в восточных областях Украины. В Одесской и Херсонской областях набирает силу идея о проведении референдума, на котором будет стоять вопрос о присоединении к Крыму. Кстати, ни Одесская, ни Херсонская области в царское время не входили в состав Малороссии. Донбасс не признал новой власти, в Харькове произошли столкновения, и теперь уже под вопросом территориальная целостность Украины. Сторонники присоединения Крыма к России в России составляют абсолютное большинство. Ну и, конечно, не обошлось без возложения вины на евреев. Возник противоестественный термин "жидобандеровцы".

Что же дальше? Война великих держав с их огромным ядерным потенциалом невозможна.  Задушить Россию экономическими санкциями можно будет не раньше, чем года через два, когда Европа найдет замену российским энергоносителям. Говоря о возможном распаде Украины, нельзя забывать, что сама Россия тоже не едина. Это конгломерат национальностей, этносов и культур. В качестве примера могу привести Чечню и Чукотку. Трудно найти что-нибудь общее  в нравах, религии и культурных традициях чеченцев и чукчей. Разве только то, что на  покорение каждого из этих народов России потребовалось по девсти лет. Опасность грозит и с другой стороны. Практически пустующие дальневосточные земли — очень соблазнительная приманка для перенаселенного Китая.

Лично я всегда воздерживался от активного вмешательства в политику. У меня еще с детства сформировались социалистические взгляды, но я признавал право каждого на собственную позицию.

То, что я воздерживался от активного вмешательства в политику, совсем не означало, что политика оставляла в покое меня. Мой отец был расстрелян в 1937 году на Украине, но вряд ли по инициативе украинцев. Есть основания полагать, что это было сделано по личному распоряжению Сталина. А на Западной Украине, где я кончал институт, несмотря на лично хорошие отношения со многими носителями западноукраинской идеологии, я мог попасть под пулю, когда Повстанческая армия ОУН обстреливала наш политически нейтральный студенческий отряд. Этот отряд отличался от студенческих стройотрядов советского времени только тем, что нам не платили денег. Это был так называемый трудовой семестр. Стрельба с большого расстояния по темному зданию школы, где мы размещались, не была эффективной. Среди студентов половину составляли фронтовики, которые открывали ответный огонь по темному лесу. Ни убитых, ни раненых среди студентов не было. Полагаю, что не пострадало и военное крыло ОУН.

Разумеется, я не забывал о нацистских корнях Повстанческой армии ОУН и террористических актах, которые она проводила. В качестве примера можно привести зверское убийство писателя-антифашиста Ярослава Галана, которого Папа отлучил от католической церкви. Но это не влекло за собой неприятия любой идеологии, отличной от советской. Я убедился, что среди жителей Западной Украины есть разные люди, когда после откровенных высказываний о том, что я думаю о готовящемся "деле врачей" моя собеседница написала донос в обком КПУ, а комсомольское собрание института, в котором примерно половину составляли жители Западной Украины, отказалось исключить меня из комсомола.

Но я хочу вернуться к более общим вопросам. С природной любознательностью я наблюдаю за течением событий, но мой весьма пожилой возраст служит некоторой гарантией против того, что нынешнее политическое противостояние и его отдаленные последствия коснутся лично меня, и я по-прежнему воздерживаюсь от участия в активных политических акциях.

Продолжение следует

К комментариям в ЖЖ

Posted in Колонка Иона Дегена