Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

815. Колонка Иона Дегена. 16. Стреляющий. 2

Появление стреляющего

     Однажды в дождливый ноябрьский вечер в конюшню, приспособленную моим взводом под жилище, ввалилось странное существо. При слабом свете коптилок сначала показалось, что к нам пожаловал медведь, ставший на задние лапы. Хотя откуда взяться медведю в юнкерском поместье в Восточной Пруссии? Существо обратило на себя внимание всех четырнадцати человек, населявших конюшню. Я разглядывал его, пока оно что-то выясняло у ребят, оказавшихся у входа. Танкошлем торчал на макушке головы невероятных размеров. На лицо Господь не пожалел материала, но навалив его, забыл придать ему форму. Только из узких амбразур глазниц лукаво глядели два  полированных антрацита, в которых то ли отражались огоньки коптилок, то ли горел свой собственный бесовский огонёк. Ватник на бочкообразном корпусе с покатыми плечами был перепоясан немецким ремнём. Ватные брюки втиснулись в широкие раструбы голенищ немецких сапог. Было очевидно, что этот танкист уже успел понюхать пороху. Из учебно-танковых полков в таком обмундировании не поступали.
     Получив информацию, кто командир взвода, медведь неторопливо приблизился ко мне, вяло приложил руку к дуге танкошлема, нелепо вывернув её ладонью вперед, и загремел:
        Товарищ гвардии лейтенант! Доблестный сын татарского народа, гвардии старший сержант Захарья Калимулович Загиддуллин явился в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы! Вольно!
Взвод с явным удовольствием выслушал этот необычный доклад. Что касается меня, то два противоречивых чувства отчаянно сражались в моей душе. Мальчишке, который и сам не прочь нашкодить, сходу понравился этот новоявленный Швейк. Но служака-командир обязан был немедленно пресечь нарушение дисциплины. Причём, сделать это следовало в том же юмористическом ключе, чтобы не уронить себя в глазах подчинённых.
         Отлично, доблестный сын. Для начала пойдёте к старшине Карпухину и получите мой дополнительный паёк. А затем подтвердите свою доблесть, будучи дневальным по взводу всю ночь без смены.
На сей раз старший сержант откозырял, как положено, повернулся кругом и пошёл к выходу, не вьыснив, кто такой старшина Карпухин и где его искать в непроницаемой тьме с потоками холодного дождя в одиннадцати километрах от переднего края. Два экипажа, каждый своим кружком, приступили к ужину. А мы решили подождать возвращения нового стреляющего.
     Отсутствовал он минут двадцать, время незначительное, чтобы по чавкающей глине добраться до фургона старшины Карпухина и получить у него, обстоятельного и медлительного, дополнительный офицерский паёк. Старшина трижды пересчитывал каждую галету и взвешивал развесное с аптекарской точностью. В каждом получавшем у него дополнительный паёк или другое довольствие он подозревал жулика, родившегося специально для того, чтобы обворовать его, старшину Карпухина, так удобно жившего в своём фургоне на кузове видавшего виды «газика».

"Карпухин удобно жил в своем фургоне"

Фото с сайта

     Поэтому взвод по достоинству оценил расторопность старшего сержанта Загиддуллина, вернувшегося так быстро, да ещё не с пустыми руками. Но когда выяснилось, что Загиддуллин принёс два дополнительных пайка — две пачки печенья, две банки рыбных консервов и дважды по двести граммов шпика — взвод замер от изумления.
     Каким образом у старшины Карпухина, у этого скупердяя, можно получить что-нибудь в двойном размере? А ведь своровать там просто невозможно. Старшина выдавал продукты из двери фургона. Внутрь не попал бы даже командир бригады.
     Тщетно я пытался узнать, как новичок получил два дополнительных пайка. Из ответов можно было выяснить только то, что старший сержант Загиддуллин законченный идиот. Но не мог же идиот обжулить или обворовать пройдоху Карпухина?
А из ответов Загиддуллина следовало, что не произошло ничего необычного.
     Мы сели ужинать. Я уже собирался нарезать только что принесённый шпик, но Загиддуллин попросил меня не делать этого.
     – Знаете, товарищ гвардии лейтенант, я мусульманин, я не кушаю свинину.

"Я мусульманин, я не кушаю свинину"

Фото с сайта

     Экипаж с пониманием отнесся к просьбе новичка и решил не портить ему первый ужин на новом месте. Вскоре после ужина мы легли спать, а наказанный Загиддуллин остался дневалить всю ночь без смены.
     Утром за завтраком экипажи тремя кружками уселись вокруг своих котелков. Я вспомнил, что у нас есть шпик. Новичку мы оказали уважение, не съев свинину во время ужина. Не станем же мы ради него соблюдать коллективную диету? Башнёр развязал вещмешок, чтобы достать сало. Но сала в вещмешке не оказалось. Я вопрошающе посмотрел на Загиддуллина. За всё время моей службы в бригаде я не слышал о случаях воровства в экипажах. У меня не было ни тени сомнения в том, что никто из моего взвода не шарил ночью в нашем вещмешке. Кроме того, в помещении ведь был дневальный.
     – Где шпик? – спросил я у Загиддуллина.
     – Понятия не имею, – ответил он, уставившись в меня невинным честнейшим взглядом.
     – Но ведь сюда не мог попасть посторонний?
     – Не мог. Я был дневальным.
     – Так где же шпик?
     Взвод с интересом наблюдал за нашим диалогом. Загиддуллин задумался.
     – Понимаете, командир, ночь очень длинная. А после госпиталя я ещё не привык к таким большим перерывам между жратвой. Аппетит, понимаете.
     Я смотрел на невозмутимую физиономию со щёлками хитрющих глаз и ждал продолжения. Но Загиддуллин умолк и беспомощно смотрел на ребят, словно надеялся получить у них поддержку.
     – Не слышал ответа.
     – Как не слышали, командир? Неужели вы такой непонятливый? Шпик я скушал.
     – Четыреста граммов?
      А что такое четыреста граммов при моём аппетите?
     – Но вы ведь мусульманин и вообще не едите свинины?
     – Правильно. В нормальных условиях. Но когда человек дневалит всю ночь без смены, он забывает о религии, если очень хочется жрать.
     Ребята рассмеялись. Лучше всего, подумал я, прекратить разговор о шпике.

     После завтрака пошёл к адъютанту старшему выяснить, кого именно он внедрил в мой экипаж. Капитан знал только, что Загиддуллин направлен в бригаду из запасного полка, куда он был выписан из госпиталя после ранения.
      И это всё?  возмутился я. – Мне ведь положен хороший командир орудия!
      Правильно. Посмотри на его морду. Разве ты не видишь, что это отличный танкист?
 

Проверка нового стреляющего

     Не знаю почему, но я не возразил капитану.  У ремонтников я нашёл полуметровый кусок фанеры и, прикрепив к нему лист бумаги, соорудил нехитрое приспособление. Танки с развёрнутыми кзади пушками были вкопаны в землю. Они стояли на двух продольных брёвнах, словно в гаражах, перекрытые брезентовыми крышами, а вместо ворот были соломенные маты. По приказу командующего бронетанковыми войсками фронта после каждого выезда мы должны были не просто чистить танк, но из каждого трака выковыривать грязь и протирать траки до одурения, чтобы, не дай Бог, когда этот сукин сын вдруг нагрянет в бригаду и станет проверять, на его носовом платке не появилось пятна, вызывающего сомнение в нашей боеспособности. Поэтому мы проклинали каждый выезд из окопа, становившийся мукой для экипажа. Но у меня не было выхода. Я обязан был выехать, чтобы развернуть башню по ходу танка. Кто знает, когда состоится очередное учение? А мне не терпелось проверить нового стреляющего.
     Конечно, о стрельбе не могло быть и речи. Поэтому я прибег к испытанию, которое не могло заменить стрельбы, но, тем не менее, позволяло получить представление о реакции и координации командира орудия. К дульному срезу я прикрепил карандаш, который касался бумаги на фанерном щите. Метрах в двадцати перед танком я прикрепил к дереву кусок картона с начерченным на нём открытым конвертом. При помощи подъёмного механизма пушки и поворотного механизма башни в течение тридцати секунд стреляющий должен вести стрелку прицела вдоль линий конверта, и карандаш на конце пушки точно вычертит каждое движение стреляющего. С вертикальными и горизонтальными линиями не было никаких проблем. Но вот плавно вычертить диагонали! Даже у редчайших снайперов пушечной стрельбы получались ступени.
     Когда Загиддуллин подошёл к машине, я велел ему надеть танкошлем, как положено, чтобы он не торчал на макушке, словно шутовской колпак. Но выяснилось, что Загиддуллин не виноват. Просто в Красной Армии не было танкошлема шестьдесят первого размера, а именно такой оказалась голова нового командира орудия.
     Пришлось сзади подпороть танкошлем, чтобы наушники телефонов были на ушах, а не на темени. Загиддуллин залез в башню. Экипаж стоял рядом со мной у щита с листом бумаги.
      Огонь! скомандовал я, нажав на кнопку хронографа. Такого я еще не видел!
     Почти ровные линии диагоналей и клапана конверта! Ребята зааплодировали, чем привлекли внимание соседних экипажей. Вскоре у танка собралась чуть ли не вся рота. Загиддуллин всё снова и снова повторял фокус, ни разу не выйдя за пределы тридцати секунд.

Загидуллин снова и снова рисовал конверт,

ни разу не выйдя за пределы 30 секунд

Рисунок с сайта

     Среди зрителей оказался и адъютант старший.
      Ну, обратился он ко мне, а ты мне морочил…
     Загиддуллин вылез из башни. Его багрово-синяя физиономия со щёлочками глаз излучала добродушие и удовольствие.
      Славяне, дайте кто-нибудь закурить.
     К нему подскочило сразу несколько человек.
      Хлопаете!.. Дайте мне выспаться и хорошо закусить, так я вам нарисую не конверт, а «Мишку на севере».
     В знак уважения к Загиддуллину соседние экипажи помогали нам выковыривать грязь из траков по мере того, как танк сползал на бревна в капонире.
     А мы дружно материли генерал-полковника танковых войск товарища Родина, по чьему дурацкому приказу танкисты были вынуждены заниматься этим онанизмом.
     Каждое утро во взводе начиналось с того, что Захарья Загиддуллин рассказывал приснившийся ему сон. Никто не сомневался в том, что он сочинял экспромтом очередную фантастическую историю. Но слушать его было интересно. Непременным завершением сна была сцена, когда он, получив звание Героя, возвращался в родной Аткарск и посещал пикантную молодку, а все предыдущие, покинутые им, преследовали его с вилами наперевес. Закончив рассказ, он обращался к слушателям с непременной просьбой:
      Славяне, дайте закурить.
     С куревом в эту осень у нас действительно были проблемы. Но все в равной степени страдали от эрзац-табака, так называемого филичёвого, которым снабжали нас тылы. Поэтому просьба Захарьи воспринималась нами, как деталь придуманного сна.

     В начале декабря нас вывели на тактические учения. Я попросил командира батальона разрешить мне несколько выстрелов из пушки, чтобы проверить командира орудия. Гвардии майор согласился, но предупредил, что я лично отвечаю за то, чтобы в районе цели не было живого существа. Это условие оказалось непростым.
 

Танк остановился возле болотистой поймы, у края которой торчали

телеграфные столбы

Фото с сайта

     Вся территория, на которой проводились учения, была забита войсками. Наконец, мы нашли безлюдное место. Метрах в восьмистах от болотистой поймы, у края которой остановился танк, торчали телеграфные столбы.

     Продолжение следует

Posted in Колонка Иона Дегена


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *