471. Мир на ногах и вверх ногами. Нарушение социального статуса и жизненных ценностей.

Мир ещё на ногах, но трагический сценарий развития событий приближается вплотную.
Продолжение крутого поворота. 16

Разговор с генералом Гровсом оставил тяжёлый осадок.
«Да, — подумал Дмитрий, — он умеет нарушить моё безмятежное существование».
Не отходя от телефона, он позвонил Карине:
— Что с билетами? – спросил он. – Сильный человек по собственной инициативе попросил меня поставить его в известность, если с билетами возникнут трудности.
— Пять билетов на утренний рейс. Обошлась без твоего сильного человека.

Командировочные кассир разложила перед Дмитрием веером.
Фото со страницы.

— Я думаю, что ещё сегодня, или завтра, ты узнаешь важные новости, но не уполномочен тебе о них рассказывать.
— Они как-то касаются моей работы?

— Да.
— Тогда тот, кто будет касаться моей работы, безусловно, мне об этом сообщит. А пока – храни свои секреты. – И, уже совсем другим голосом, почти умоляюще, сказала: — Я буду ждать, пока ты закончишь. Не уходи, не повидавшись со мной.
— Не уйду, не повидавшись с тобой, — сказал Дмитрий. – Пока отключаюсь.
Он положил трубку и вернулся в комнату, где стоял «Эльбрус».
— Завтрашнего дня не будет, — сказал он, — всё, что не успеем сегодня, доделаем в Новосибирске.
— Мы не успели только вам показать, — торжествующе сказал Николай, — у нас всё готово.
— Дайте-ка, я сяду на ваше место, — сказал Дмитрий, — всё-таки, там лучше видно.
Он шаг за шагом просматривал пятую процедуру. Нетерпеливая команда покинула свои места и стояла возле него полукругом.
— Мне нечего добавить, — сказал Дмитрий, — что-нибудь добавить можно будет только по результатам эксперимента. Сохраните результат на жёстком диске «Эльбруса», сожмите архиватором и перенесите на дискеты в трёх экземплярах. После этого все свободны, а я ещё немного задержусь.
— Преклоняемся, — сказал Николай, — перед вашей работоспособностью и вашей готовностью положить живот свой на алтарь науки. Алтарь мы вам подготовим, но живот всё равно будет ваш.
Все засмеялись.
— Если вы не потеряли способности шутить, значит, я вас не вымотал окончательно.
Он не хотел возвращаться в свой кабинет, не стал предварительно звонить Карине и постучал в её дверь без предупреждения. Но Карина как будто бы знала, что это он, потому, что она не сказала «Войдите», а открыла дверь, и, взяв Дмитрия за рукав, почти втащила его в комнату.
— Мне только что звонили, — сказал она и замолчала.
— Звонили и что? — спросил Дмитрий.
— Звонили и подтвердили, что на данный момент ставка на тебя была самой правильной. Рассказывать ни к чему, потому, что тебе рассказали ещё раньше. Да, — повторила она задумчиво, — на данный момент ставка на тебя оказалась правильной, и, насколько я смогу, я постараюсь этот момент продлить.
За время отсутствия Дмитрия Николай получил конверт, в котором лежали пять билетов, и сказал Дмитрию:
— Берите любой, там все места рядом. Три передних мести и два билета во втором ряду. Из уважения, мы предоставим вам право выбора.
Дмитрий снова зашёл к Карине, вдруг подумав, что каждая встреча с ней это столкновение мира теории с миром мифа.
— Мы кончили, я ухожу, — сказал он. — Подбросить тебя домой?
— Подбрось, — сказал Карина, — сегодня мне это будет особенно приятно.
— Хорошо, — сказал Дмитрий, — я выезжаю, буду ждать тебя на том же месте, где и всегда.
Коридоры были пусты, было восемь часов, а рабочий день заканчивался в конторе в шесть. Дмитрий проверил, заперты ли двери в комнаты его команды и лежат ли дубликаты ключей в ящике его стола, потом запер свой кабинет.
«Да, — подумал он словами Карины, — не думал, что это пройдёт так легко». Но трагический сценарий, после разговора с генералом Гровсом, придвинулся уже вплотную, словно облако, возникающее как предвестник извержения над кратером вулкана. Он спустился, зашёл в центральный пост охраны, который работал круглосуточно, и сдал ключ от своего кабинета.
— Горите на работе? – сказал ему старший охранник дежурной смены. – Рабочий день уже больше двух часов назад кончился.
— Если повезёт, — сказал Дмитрий, — успею сгореть.
Старший охранник и другой сотрудник охранной службы, который находился в кабинете, засмеялись. Между тем, Дмитрий считал бы это лучшим выходом. Он выехал из ворот, и за первым поворотом, как всегда, остановился подождать Карину. Обычно Карина появлялась минут через десять, но на этот раз промежуток несколько увеличился. Когда она подошла, Дмитрий взглянул на часы и сказал:
— Ты чем-то ещё была занята?
— Да, — сказала Карина, — в связи со сведениями, тебе известными, я теперь смогу бывать в своём отделе только утром и вечером каждого дня. Я распределила материалы так, чтобы женщина, мой заместитель, смогла в них легко ориентироваться, если придётся какие-нибудь коррективы вносить по телефону.
— Мой «крупный человек» очень лестно о тебе отзывался. Он сказал, что в системе ты стала очень надёжным финансистом-исполнителем.
— Да, — сказала Карина, — но, на сколько я понимаю, он же и дал мне возможность уйти от чисто исполнительских функций.
Машина тронулась, и, как только Дмитрий, по привычке оставив левую руку на руле, расслабил правую и положил её на колено, Карина накрыла её своей ладонью.

Дмитрий выбрал любимую дорогу через парк.
Фото:

Alex Can On

— И не говори мне о ДТП, — произнесла она, — это выдуманная опасность. Забрать из под моей раскрытой ладони свою руку ты можешь мгновенно.
— Вероятно. А тебе-то, зачем это нужно?
— Мне это нужно потому, что так я чувствую твою близость, а её нечасто удаётся почувствовать. Ты живёшь в теоретическом мире абстракций, а я – человек, которому нужен миф. Я могу почувствовать близость только в контексте, а сформулировать её как вывод из теории не могу.
— Однако, — сказал Дмитрий, — ты стала грамотно выражаться.
— С кем поведёшься… — сказала Карина. – Ну, и кое-что почитала.
— То, что ты «почитала», судя по твоим словам, не было популярным источником.
— Достаточно простым, чтобы я смогла в этом разобраться. Видишь ли, я всё время хочу тебя понимать, и сейчас уже приблизилась к такому пониманию.
— Это интересно, — сказал Дмитрий. – И что же ты стала понимать?
— Помнишь, в тот день, когда я предложила тебе жениться на мне, ты сказал: «Всё, что ты говоришь, относится не ко мне, а к моему статусу. Но ведь моя работа совпала с высоким статусом случайно. Если мне придётся выбирать между статусом и работой, я выберу работу и потеряю тебя».
— Хорошо помню, — ответил Дмитрий, — ты воспроизвела текст практически дословно.
— Я запомнила практически дословно, потому что мне это было важно. Я знала, что таких разговоров будет немного. Да и тот, о котором я вспоминаю, стал возможным только потому, что когда ты пришёл, ты уже смирился с тем, что этот день потерян для твоей физики. Сначала я не понимала, откуда пришёл этот вывод. Ведь я не сомневалась, что, действуя таким образом, я обрету, в конце концов, самостоятельный высокий статус. Можно было предположить, что даже когда ты статус потеряешь, я буду благодарна тебе за то, что я высокий статус имею. В этом случае ты бы меня не потерял. Но ты решил так, как решил. Потому, что ты строишь концепцию не для единичного случая, и выводы из такой концепции принимаешь, как бы они ни были неприятны тебе. В тебе есть интеллектуальная смелость, которая, говорят, для этого необходима. А я живу в мире мифа. Для меня нет предопределённого сценария, и поэтому я могу почувствовать близость уже по тому, что моя ладонь лежит на твоей руке.
— Ты умна, — сказал Дмитрий с невольным уважением. – Ты умна не только в своём мире мифа, ты в состоянии почувствовать, что переживает человек, который вынужден принимать выводы из своей концепции.
— Это грустно, — сказала Карина, — но я тебе верю. Вероятно, я действительно не буду относиться к тебе так, как сейчас, если ты потеряешь высокий статус, а я его приобрету. Но то, что я знаю — это сейчас, когда ты ещё мне дорог, я буду помнить и потом. Это, наверное, будет побуждать меня сделать для тебя что-нибудь, хотя я и буду делать это с новым ощущением своего превосходства.
— Очень хорошо, — сказал Дмитрий, — ты не связана теоретическим мышлением, но жизнь в мире мифа не мешает иметь высокий интеллект.
Машина двигалась медленно, так было удобнее разговаривать, а все дела Дмитрия в Москве были закончены, он мог их продолжить только после эксперимента на ускорителе. Он любил дорогу, проходящую через парк, хотя она была длиннее, и сейчас выбрал эту дорогу.
— На такой скорости ничего не произойдёт, — сказала Карина, и, наклонившись, приобняла его за талию.
— Тогда я не буду увеличивать скорость.
— И не нужно, — здесь всё равно недалеко, а дорога совсем пустая.
Она была права, после выезда из парка до её дома оставалось десять минут езды.
— Зайди, — попросила Карина, когда Дмитрий, открыв перед ней дверцу, помог ей выйти из машины. – Что будет когда-то, то будет когда-то, а сейчас, в моём нынешнем времени, я буду по тебе скучать, когда ты будешь отсутствовать целую неделю, — и, после паузы, уже почти умоляюще повторила: — Зайди.
— Зайду, — сказал Дмитрий. – Когда-то Ландау утверждал, что теоретику нужно время от времени окунаться в пространство мифа, и лучший способ для этого – женщина. Правда, ему нужны были разные женщины, а мне и одной достаточно с избытком.
— Это хорошо, — серьёзно сказала Карина, — в том, что ты не любишь переходить в пространство мифа, есть и положительная сторона. Для меня, во всяком случае. Пойдём.
Карина взяла его за руку и так, взявшись за руки, они вошли в лифтовый холл. Она казалась необычно скованной и в первый раз поцеловала его уже тогда, когда Дмитрий вошёл в её квартиру. После этого поцелуя она засмеялась и напомнила:
— Я ведь говорила тебе в первый раз, что это совсем безопасное пространство.