В этот день Дмитрий ещё не видел ни директора, ни Ивана Петровича, и собирался в конце дня сообщить каждому из своих номинальных начальников, что работа началась, и что он доволен достигнутыми за этот день результатами, но встречи состоялись раньше. Сначала Иван Петрович обошёл владения Дмитрия, представившись каждому из его сотрудников и услышав в ответ их имена, посмотрел на то, как идёт эксперимент с использованием лазеров и фотоумножителей, и только после этого зашёл в кабинет Дмитрия.
— Если со стороны поглядеть, — сказал он, — твои ребята работают так, как будто бы осваивались здесь уже больше месяца, ни одной минуты простоя и никаких видимых затруднений.
— Хорошо, если так, — сказал Дмитрий, — я на это и рассчитывал.
Иван Петрович ушёл к себе, а через несколько минут в кабинете Дмитрия появился Игорь Глебович.
— Ну, как вам первый день? – спросил он.
— Трудно судить, — сказал Дмитрий, — он же первый.
 

По этому коридору Дмитрий доходил до холла, в который выходили двери его кабинета и двух комнат его группы.
Фото: ufo34

— Я вижу, твои люди работают с энтузиазмом, но, всё равно, не забудь объявить перерыв, чтобы они имели возможность поесть. У нас очень, — сказал директор, подчеркнув слово «очень», — хороший буфет. А если что-нибудь потребуется для дома здесь это разрешается покупать. Перерыв через десять минут, — добавил он. – Может быть, до перерыва ты представишь мне своих людей?

— Здесь? Или вы предпочтёте подойти к каждому?
— Нет, зачем же, пригласи их сюда, познакомимся, скажем, что начинается обеденный перерыв, и я попрошу своего секретаря показать тебе и твоим людям, где наш буфет находится.
— Хорошо, — сказал Дмитрий и объявил по внутренней связи, которую они установили ещё вчера: — Прошу собраться у меня в кабинете и представиться директору.
Директор сказал:
— Меня зовут Игорь Глебович, — и демократично протянул каждому руку, давая возможность назвать своё имя. — Ну, а я сейчас попрошу своего секретаря, чтобы она вам показала буфет.
— Не нужно, — послышался чей-то голос. Дмитрий обернулся. В дверях стояла Карина. – Я всё равно туда иду, а с вами, — обратилась она к Дмитрию, — по ходу уточню пару вопросов.
— Ещё лучше, — сказал директор, — не придётся секретаря отвлекать.
Столики в буфете были на четверых, но у самого окна стояло два двухместных столика. Карина села за один из них, и Дмитрий занял второй стул за этим же столиком.
— Вы хотели что-то уточнить? – спросил он Карину, и в это время к ним подошла единственная в этом маленьком буфете официантка.
— Вам что подать? – спросила она у Дмитрия
Он стал искать глазами что-нибудь, напоминающее меню, но Карина остановила его.
— Разрешите, я закажу.
— Ладно, — сказал Дмитрий. – У нас в Бауманке в таких случаях говорили: «Возьми мне, что себе берёшь».
Официантка записала заказ и отошла, а Карина, повернувшись к Дмитрию, сказала:
— Ну мы же вчера не уточнили повремённое распределение финансирования. Я тогда задавала вам вопросы, но вы ещё не знали на них ответов.
И Дмитрий с некоторым смущением понял, что эти вопросы были заданы тогда, когда он перестал слушать.
— Если ещё не разобрались на сколько-нибудь длительный срок, — продолжила Карина, и Дмитрий невольно отметил, что голос её приобрёл тот же бархатистый оттенок, на который он обратил внимание вчера.
«Чёрт его знает, — подумал Дмитрий, — сейчас её голос такой оттенок приобрёл, или среди людей и на расстоянии этот оттенок не слышен». Но времени обдумывать этот вопрос не было, и он сказал:
— Пока ничего нового нам приобретать не нужно, но я думаю, что в начале следующей недели у нас будет командировка на ускоритель. Не знаю, выделены ли уже на неё деньги.
— Надолго? – спросила Карина.
— Даже этого не могу сказать, — ответил Дмитрий, — как пойдут исследования. Давайте предположим, что на неделю.
— Все поедете? – спросила она.
— Ну, думаю, что в первый раз, все. Потом, может быть, будем ездить по два-три человека.
— Ну, о «потом» потом и поговорим, а сейчас я должна предусмотреть финансирование, достаточное для командировки в новосибирский Академгородок трёх человек сроком на неделю. Когда уточните срок вылета, я позабочусь о том, чтобы вам приобрели билеты.
— Это будет хорошо, — сказал Дмитрий, — и, по привычке воспитанного человека, добавил: — Я буду вам весьма признателен.
К столику уже подходила официантка с подносом. Она сняла с подноса и поставила на столик тонко нарезанный хлеб, две тарелочки фруктового салата и блинчики с ореховым вареньем.
— Кофе вам сейчас принести, или попозже?
Дмитрий не успел сказать «сейчас», потому что Карина ответила:
— Немного позже, когда увидите, что блинчики доедаем. А то придётся остывший кофе пить.
— Не беспокойтесь, Карина Юрьевна, — ответила официантка, — я как раз вовремя горячий принесу.
Дмитрий ел молча, и Карина тоже не нарушала установившегося молчания. И только когда им подали кофе, она сказала:
— Попробуйте, такой кофе вам и дома не приготовить.

Любая еда в этом буфете выглядела привлекательно.
Фото: kortunov

Кофе был душистый, чуточку терпкий, во рту от него оставалась не горечь, а лёгкий кофейный аромат.
— Ну, что, – сказала Карина, — не пили такого кофе?
Дмитрий засмеялся:
— Я и орехового варенья уже много лет не видел.
— Вот и хорошо, уже только ради этого стоит здесь работать.
Дмитрий снова услышал переливы в её бархатистом голосе, которые он замечал уже невольно. Они появлялись неожиданно, как будто совсем независимо от темы. Но, в конце конов, вдруг оказывалось, что появление этих переливов с темой как-то связанно. Например, сейчас они были наиболее ясно выражены во фразе «стоит здесь работать». У Дмитрия был хороший музыкальный слух, в стройотряде ценили его игру на гитаре, и он привык доверять себе, когда улавливал какие-то оттенки слышимого. В нём проснулся экспериментатор.
— А что, — спросил он Карину, это главная причина, из-за которой здесь работать стоит?
— Нет, конечно, — сказала Карина. – Вы пришли сюда работать ради каких-то научных достижений, про буфет вы тогда ничего не знали.
И, вдруг, с наиболее глубокой бархатистостью голоса, с наиболее музыкальными переливами она добавила:
— И про меня вы ведь тоже ничего не знали.
Это становилось интересным, и Дмитрий спросил:
— Чего я не знал про вас?
— Мы были в неравном положении, — сказала Карина, — я уже две недели знала, что вы придёте, а в последние три дня перед вашим приходом все разговоры Игоря Глебовича со мной сводились к тому, смогу ли я сохранять какие-то резервы финансирования на случай, если они вам понадобятся. Вас явно считали важной персоной. И, вероятно, не только здесь, или даже в основном не здесь. Я хорошо знаю Игоря Глебовича. Так как с Вами он себя ведёт только с людьми, которые, по его мнению, имеют прямой выход в такие высокие сферы, что нужно позаботиться о том, чтобы в этих сферах вы выражали о нём только положительное мнение. И когда вы появились, я только проверяла впечатление, которое у меня сложилось в результате бесед с разными людьми ещё до вашего прихода. А это задача, в общем-то, лёгкая, на неё не больше, чем две недели нужно. Вы же не знали до этого разговора, что я могу что-то с чем-то сверять, вы ведёте себя, как всегда. И если бы в вашей струнной пьесе возник диссонанс, я бы его услыхала. А если бы он повторился ещё раз, я бы сразу решила, что мои предварительные впечатления ошибочны.
— Но две недели не прошли, — сказал Дмитрий, — зачем, же вы уже это со мной обсуждаете, вы же открываете карты. Я ведь могу специально вести себя так, чтобы соответствовать вашим предварительным впечатлениям.
— Нет, — сказала Карина. – Во-первых, это невозможно. Мои впечатления — это целостный образ, который существует только внутри меня. Я даже если бы и захотела, не смогла бы вам этого объяснить. А, во-вторых, вы так великолепно вписались в нарисованную мной заранее картину, что я подумала, что двух недель мне не понадобилось, вы уложились в два дня.
Голос Карины неожиданно стал грустным:
— Ну, а вы-то обо мне ничего не слышали и не знали, где ж вам за два дня разобраться.
— А мне нужно торопиться? – поинтересовался Дмитрий.
— Нет, — сказала Карина. – Но иногда я думаю, что мне нужно, чтобы вы поторопились.
Она сказал это тем же грустным тоном, и посмотрела ему в лицо грустно и пристально, и, вдруг, рассмеялась:
— Вы растерялись, Дмитрий Сергеевич. Не надо. Мало ли, что можно нагородить. Как говорила моя мама, «Лишнего не расстраивайся».
 

В последнюю неделю Дмитрий видел Москву только вечером, а дневная Москва не была такой красивой.
Фото: hdes.copeland

— Я не расстроился, — сказал Дмитрий. – Не огорчился и не обрадовался, а только подумал, что из-за пристального ко мне внимания вас могут задеть или обидеть какие-то совершенно нейтральные вещи, и что, общаясь с вами, мне нужно за своим поведением следить внимательно.
— Да, — сказала Карина, — вы подтвердили то, что я вчера сказала вам, прощаясь. Вы чувствуете себя сильнее окружающих вас людей, и это порождает в вас желание им помочь. Жалко только, что это стремление в вас существует всегда, что оно не относится ко мне индивидуально.
Она вдруг перешла на спокойный деловой тон и напомнила:
— Предупредите меня сразу, как только будете знать точный день вашего отъезда. Мне нужно, чтобы к вашему отъезду я успела дать указание, чтобы вам выписали командировочные и приобрели вам билеты. А если вы точно не знаете, сколько вы пробудете на ускорителе, то, значит, билеты будут с открытой датой обратного вылета.
К ним подошёл Иван Петрович, чтобы спросил Карину, когда можно будет получить заказанное им оборудование.

Продолжение следует.

Posted in Без рубрики