Сейсмологи были людьми сверхсерьёзными, и очень серьёзно относились к любой получаемой информации, поэтому они внимательно выслушивали интерпретацию полученных нами данных, а мы считали себя обязанными сообщить человеку, который потратил время и усилия на то, чтобы заполнить тесты,  какие выводы мы делаем из полученной информации. Для Севера и приравненных к нему регионов (а северная Камчатка  это Север, а южная – приравненный к нему регион) адаптация, особенно в малой группе, зависит от ряда социально-психологических факторов, к которым относится установка по отношению к Северу, ценностные ориентации, которые рассматриваются прежде всего через оценку преимуществ и недостатков к жизни на Севере, и сам факт миграции на Север в свете этих ценностных ориентаций.

Успешность адаптации в значительной степени определяется социальным  контекстом, который в условиях изолированной группы составляет немногочисленное окружение, связанное с работой, и также немногочисленное окружение, связанное с семьёй.

В изолированной группе семья приобретает особое значение и процент холостяков в такой группе существенно ниже, чем в большом коллективе, поскольку в  создании семьи человек видит или неосознанно ощущает возможность компенсировать ограниченность контактов. Причём, психическая адаптация достоверно улучшается, если в семье существуют хорошие отношения, но даже если отношения в семье неустойчивы, она всё –равно выше чем у людей, у которых семья вообще отсутствует.

В замкнутой группе практически не встречаются разрушившиеся семьи. Если на Европейском Севере успешность адаптивного процесса в группах а) состоящих в браке б) разведённых и в) холостых, не обнаруживали достоверного различия по эффективности адаптационного процесса, то на Колыме и Чукотке эти различия были резко выражены. В группах же замкнутых, когда контакты вообще ограничены, семьи не разрушаются, даже если отношения в семье представляются напряжёнными. Но чаще —  75%  — в изолированных группах сохраняются хорошие отношения, характеризующиеся взаимным расположением, или любовным характером близости. У 10% семей в изолированных группах отношения характеризуются как нейтральные, и только у 15%  — как напряжённые или неустойчивые. Таким образом на Крайнем Северо-Востоке СССР, в том случае, если характер работы обуславливал ограниченную численность группы и трудности построения контактов за её пределами,  семейные отношения приобретали особую роль, и нельзя исключить того обстоятельства, что лица не имеющие семьи или какого-нибудь аналога близкого к семейным контактам, элиминируются (выбывают, выходят за пределы) из группы а, может быть, и из региона.

Я обратил внимание, что никого из сейсмологов я ни разу не видел пьяным. «Совсем не пьёте?» — спросил я. «Ну, почему, в праздники, когда нет работы, можем себе позволить выпить небольшое количество спиртного, так как ты всё время помнишь, что это исключительный случай, что у тебя есть семья, за которую ты несёшь ответственность, и что в суровом окружении последствия злоупотребления спиртными напитками могут быть  существенно более тяжёлыми, чем в условиях умеренного климата. Не говоря уж о том, что существует просто риск замёрзнуть, у тебя есть чётко расписанные вахты, и если ты, не дай бог, одну из этих вахт пропустишь, или, что ещё хуже, явишься на неё нетрезвым, можно считать, что твоя карьера в этой среде не состоялась». Слушая это объяснение, я вспомнил, что на полярной станции Врагнеля метеорологи и гидрологи выходят на вахту в белых рубашках и тёмных, хорошо отглаженных брюках. Это символическое выражение поддержания формы и сохранения высокого уровня чувства человеческого достоинства имеет тем большее значение, чем меньше работающая группа.

Между отношениями в семье и установкой по отношению к Северу существует достоверная положительная корреляция. Лица с положительной установкой по отношению к Северу и с хорошими отношениями в семье достоверно чаще входили в выборку, характеризующуюся устойчивой психической и психофизиологической адаптации. Среди лиц с положительной установкой по отношению к Северу (и при наличии семьи)  устойчивая стабильная психическая адаптация характеризовала 89,4%, неустойчивая адаптация характеризовала 1,2% испытуемых, а нарушения психической адаптации  отмечались только у 9,4%.  В малых и замкнутых группах это различие бросалось в глаза, поскольку в малой группе 9,4% вообще могли составлять один или два  человека, которые уже при первых контактах чётко отличались от остальной группы.

В группе Сергея был один человек (его звали Алексеем) с неблагоприятными отношениями в семье, с отрицательной установкой по отношению к Камчатке как региону пребывания, который утверждал, что он приехал сюда и продолжает здесь жить только потому, что здесь значительно больше шансов обнаружить  неисследованный, неизведанный материал в сейсмике. И, засмеявшись, он добавил: «Уж если думать о Нобелевской премии, то жить надо здесь любой ценой». «А что будет, — спросил я, — если Вы проживёте годы в регионе., который Вам не нравится, с женщиной, к которой вы давно уже равнодушны, а выдающихся профессиональных результатов вам получить не удастся?». «Уж наверняка можно будет получить результаты более значимые, чем то, чего можно достичь ничем невуя, ведь вы же не приняли всерьёз наши слова о Нобелевской премии, это же шутка, это мечта в пределе, а если на первых порах мы получим всего лишь государственную премию, то, во-первых, это чего-то стоит и как результат, а во-вторых, шансов что Советский Союз выставит тебя в кандидаты на Нобелевскую премию, если у тебя уже есть государственная, значительно больше».

Сергей, который присутствовал при разговоре, сказал: «В твоих словах нету лжи. Но только когда слушаешь тебя, тебя же и жалко. У меня есть всё, что есть у тебя, и шансы мои на высокие результаты, по крайней мере, не меньше, а я ничем для этого не жертвовал. Мне здесь нравится, а женщина моя мне будет дорога, даже если я с ней уеду на Южный берег Крыма».

Все засмеялись, а Андрей сказал: «Не знаю, как кто, а я здесь просто счастлив». Я вспоминаю, как меня поразил контраст между угрюмостью человека, который готов был жертвовать ради успеха, и просветленными лицами тех, кто собирались достичь успеха, ни чем для этого не жертвуя.

«Работать нужно много, — сказал Сергей, — Работать нужно очень много, и всё время думать о том, что делаешь, и что можно получить, и что обязательно получишь, а что только при удаче». И группа одобрительно загомонила.

На некоторое время воцарилось молчание, а потом Андрей сказал: «Вот мне много работать легче, у меня кроме работы ничего нет». «А знаешь, — сказал кто-то из присутствующих, имени которого я не запомнил, — мне проще нести некоторый дополнительный груз ради того, чтобы чувствовать себя счастливым, а уж в работе я тебе не уступлю».

Вечером я долго перебирал полученные результаты исследования, и думал, что эти люди, которые чувствуют себя счастливыми, не позволяют себе расслабляться, постоянно обдумывают каждый следующий шаг в своих исследований, и полагают, что это естественное состояние человека. Да, они были uberernst – сверхсерьёзные. И это не предполагало бездумного веселья, но их серьёзность и стремление сделать всё, что возможно, а при удаче несколько больше возможного, само по себе доставляло им глубокое удовлетворение.

В группе сейсмологов все, без исключения, участники отличались высоким уровнем суммарной мотивации достижения. Как правило, амбициозные люди имеют значительно более высокий уровень мотивации достижения успеха, чем мотивации избегания неудачи. Считается также, что между этими двумя направлениями мотивации достижения желательно значительное различие, чтобы  не возникало затруднений при выборе линии поведения. Эту разность, обычно именуют чистой мотивацией (мотивация достижения успеха минус мотивация избегания неудачи). Однако, есть профессии, в которых сама природа профессии не позволяет иметь высокую чистую мотивацию. Например, у хирургов, особенно оперирующих на сердце, мотивация достижения успеха примерно равна мотивации избегания неудачи, потому что как не важен здесь успех, хирург всё время помнит, насколько велика цена ошибки. И поэтому при суммарной мотивации достижения 10,2 у.е. мотивация достижения успеха составляет 5,6 у.е., а мотивация избегания неудачи составляет 4,6 у.е., и различие между ними недостоверно.

Если вернуться к примеру с цунами, то нельзя предотвратить больше цунами, чем их возникает, в то же время увлечённость поиском признаков возможного цунами может привести к тому, что из-за недостаточной мотивации избегания неудачи специалист не обратит внимания на грозные признаки какого-нибудь другого явления, входящего в его компетенцию, например, локального землетрясения, которое не распространяется на большие территории, но в ограниченном районе разрушает всё, с чем соприкасается.

Интересно, что такую же картину соотношений мотивации достижения успеха и мотивации избегания неудачи мы видели на острове Врангеля у сотрудников гидрометстанции, потому что нельзя  достичь величины ошибки, меньше, чем 0. Получается, что уже в двух ограниченных группах мы видели достаточно высокую мотивацию без значительной разницы между мотивацией успеха и мотивацией неудачи. Поскольку при этом чистая мотивация мала, трудно выбрать линию поведения, и выбор такой линии сопровождается высоким уровнем напряжения. Таким образом, высокий уровень напряжения, высокий уровень интрапсихического конфликта заложен уже в самой природе профессии.

Группа в большинстве случаев в то время, когда мы проводили исследования, формировалась без предварительного психодиагностического отбора и на сейсмологических станциях, и на станциях гидромета, и, как мы увидим чуть позднее, в стационарах вулканологов. Между тем, исследованные группы демонстрировали именно те черты, которые были необходимы для успешной деятельности. Вероятно, имели место две вещи. Люди, достаточно умные и хорошо себя знающие, прикинув, какая работа их ждёт, могли прикинуть, что они не смогут так работать. С другой стороны, в такого рода группах вводился испытательный срок, и в течение этого срока становилось ясно, есть ли у кандидата на предлагаемую работу необходимые качества. Во всяком случае,  малые группы мы исследовали в Стекльном, на Камчатке, на о. Врангеля, в  бухте Витязь, и картина из разу в раз повторялась одна и та же. И когда я начинал расспрашивать о том, кто ещё поступал на эту работу, кто и куда ушёл, что побудило к уходу, неизменно оказывалось, что эти люди либо в стремлении к успеху не проявляли достаточной тщательности и осторожности, либо, проявляя эти два последних качества, уже не думали о достижении успеха. Люди приходили разные, но остались только те, кто к этой трудной работе был пригоден.

И на Севере, и в воинских частях, и в военных училищах предварительный психодиагностический отбор повышал качество работающего контингента  и уменьшал неоправданные затраты на подготовку людей, которые всё равно вскоре уходили.

Исследования вулканологов пришлось отложить. Они были слишком заняты изучением уникального, единственного в истории человечества трещиноватого извержения Толбачика, а мы всё равно собирались ещё раз прилететь на Камчатку для решения новых задач.

Примерно в 1980 году ожидалось извержение вулкана Шивелуч и вулкана Горелый, который изрядно надоел и нам и вулканологам, выбрасывая в пределах прямой видимости из окна стационара огромный столб дыма. Ожидая извержения, там непрерывно дежурили вулканологи, но извержения не было. И когда мы приехали во второй раз, извержения всё ещё не было. Шивелуч извергся в 1980-81 году, и в 1981 же году произошло извержение Горелого, сразу после того, как мы покинули Камчатку во второй раз.

Последний день после проведения наших исследований вулканологов на Толбачике был свободен. И мы с Леной, вздохнув с облегчением, решили, что она позволит себе то, что очень любила, и на что не хватало времени. Мы решили взобраться на самую высокую сопку, откуда была видна стоянка эскадры и море, а потом половить в реке Паратунка рыбу, которая была уже достаточно большого размера, чтобы служить хорошей добычей. Увы, обе эти наши затеи закончились провалом. Едва мы стали взбираться на сопку, как тут же кубарем скатились вниз, размазывая кровь по лицу. Сопка была населена комарами размером примерно в дюйм, которые в неисчислимы количестве набросились на нас, едва мы встали в густую траву, в которой они жили.

А, когда взяв удочки, мы пошли на Паратунку, нам казалось, что на нас снизошла удача. Это была какая-то очень глупая рыба. В прозрачной воде ясно видя крючок она клевала практически беспрерывно. Мы вошли в азарт, но когда у нас было полведёрка рыбы, мимо нас прошёл бородач и сказал: «А-а-а, товарищи учёные, браконьерствуете помаленьку?» «Почему это браконьерствуем?» — спросила Лена, которая очень щепетильно относилась к подобного рода обвинениям. «Да потому, что не полагается ловить молодь красных рыб, которая скатывается в океан, чтобы нагуливать вес и рост». «А какая же это красная рыба?» «Самая натуральная, — сказал бородач, — чавыча». И с глубоким сожалением, понимая всю правоту закона, мы вылили воду из ведёрка вместе с рыбой обратно в речку Паратунка. Мы знали, что это не последний наш визит на Камчатку,  но всегда, когда мы улетали из какого-то места, где провели более или менее много времени, появилась тихая грусть. И вместо того, чтобы складывать вещи, мы стали на мостках и перебирали в уме, что мы успели сделать, что ещё нужно успеть, перебирали то новое, что мы узнали, обдумывали гипотезу сейсмических материков, а наши  спутники потихоньку укладывали вещи.

Сейсмологи были людьми сверхсерьёзными, и очень серьёзно относились к любой получаемой информации, поэтому они внимательно выслушивали интерпретацию полученных нами данных, а мы считали себя обязанными сообщить человеку, который потратил время и усилия на то, чтобы заполнить тесты,  какие выводы мы делаем из полученной информации. Для Севера и приравненных к нему регионов (а северная Камчатка  это Север, а южная – приравненный к нему регион) адаптация, особенно в малой группе, зависит от ряда социально-психологических факторов, к которым относится установка по отношению к Северу, ценностные ориентации, которые рассматриваются прежде всего через оценку преимуществ и недостатков к жизни на Севере, и сам факт миграции на Север в свете этих ценностных ориентаций.

Успешность адаптации в значительной степени определяется социальным  контекстом, который в условиях изолированной группы составляет немногочисленное окружение, связанное с работой, и также немногочисленное окружение, связанное с семьёй.

В изолированной группе семья приобретает особое значение и процент холостяков в такой группе существенно ниже, чем в большом коллективе, поскольку в  создании семьи человек видит или неосознанно ощущает возможность компенсировать ограниченность контактов. Причём, психическая адаптация достоверно улучшается, если в семье существуют хорошие отношения, но даже если отношения в семье неустойчивы, она всё –равно выше чем у людей, у которых семья вообще отсутствует.

В замкнутой группе практически не встречаются разрушившиеся семьи. Если на Европейском Севере успешность адаптивного процесса в группах а) состоящих в браке б) разведённых и в) холостых, не обнаруживали достоверного различия по эффективности адаптационного процесса, то на Колыме и Чукотке эти различия были резко выражены. В группах же замкнутых, когда контакты вообще ограничены, семьи не разрушаются, даже если отношения в семье представляются напряжёнными. Но чаще —  75%  — в изолированных группах сохраняются хорошие отношения, характеризующиеся взаимным расположением, или любовным характером близости. У 10% семей в изолированных группах отношения характеризуются как нейтральные, и только у 15%  — как напряжённые или неустойчивые. Таким образом на Крайнем Северо-Востоке СССР, в том случае, если характер работы обуславливал ограниченную численность группы и трудности построения контактов за её пределами,  семейные отношения приобретали особую роль, и нельзя исключить того обстоятельства, что лица не имеющие семьи или какого-нибудь аналога близкого к семейным контактам, элиминируются (выбывают, выходят за пределы) из группы а, может быть, и из региона.

Я обратил внимание, что никого из сейсмологов я ни разу не видел пьяным. «Совсем не пьёте?» — спросил я. «Ну, почему, в праздники, когда нет работы, можем себе позволить выпить небольшое количество спиртного, так как ты всё время помнишь, что это исключительный случай, что у тебя есть семья, за которую ты несёшь ответственность, и что в суровом окружении последствия злоупотребления спиртными напитками могут быть  существенно более тяжёлыми, чем в условиях умеренного климата. Не говоря уж о том, что существует просто риск замёрзнуть, у тебя есть чётко расписанные вахты, и если ты, не дай бог, одну из этих вахт пропустишь, или, что ещё хуже, явишься на неё нетрезвым, можно считать, что твоя карьера в этой среде не состоялась». Слушая это объяснение, я вспомнил, что на полярной станции Врагнеля метеорологи и гидрологи выходят на вахту в белых рубашках и тёмных, хорошо отглаженных брюках. Это символическое выражение поддержания формы и сохранения высокого уровня чувства человеческого достоинства имеет тем большее значение, чем меньше работающая группа.

Между отношениями в семье и установкой по отношению к Северу существует достоверная положительная корреляция. Лица с положительной установкой по отношению к Северу и с хорошими отношениями в семье достоверно чаще входили в выборку, характеризующуюся устойчивой психической и психофизиологической адаптации. Среди лиц с положительной установкой по отношению к Северу (и при наличии семьи)  устойчивая стабильная психическая адаптация характеризовала 89,4%, неустойчивая адаптация характеризовала 1,2% испытуемых, а нарушения психической адаптации  отмечались только у 9,4%.  В малых и замкнутых группах это различие бросалось в глаза, поскольку в малой группе 9,4% вообще могли составлять один или два  человека, которые уже при первых контактах чётко отличались от остальной группы.

В группе Сергея был один человек с неблагоприятными отношениями в семье, с отрицательной установкой по отношению к Камчатке как региону пребывания, который утверждал, что он приехал сюда и продолжает здесь жить только потому, что здесь значительно больше шансов обнаружить  неисследованный, неизведанный материал в сейсмике. И, засмеявшись, он добавил: «Уж если думать о Нобелевской премии, то жить надо здесь любой ценой». «А что будет, — спросил я, — если Вы проживёте годы в регионе., который Вам не нравится, с женщиной, к которой вы давно уже равнодушны, а выдающихся профессиональных результатов вам получить не удастся?». «Уж наверняка можно будет получить результаты более значимые, чем то, чего можно достичь ничем не жертвуя, ведь вы же не приняли всерьёз наши слова о Нобелевской премии, это же шутка, это мечта в пределе, а если на первых порах мы получим всего лишь государственную премию, то, во-первых, это чего-то стоит и как результат, а во-вторых, шансов что Советский Союз выставит тебя в кандидаты на Нобелевскую премию, если у тебя уже есть государственная, значительно больше».

Сергей, который присутствовал при разговоре, сказал: «В твоих словах нету лжи. Но только когда слушаешь тебя, тебя же и жалко. У меня есть всё, что есть у тебя, и шансы мои на высокие результаты, по крайней мере, не меньше, а я ничем для этого не жертвовал. Мне здесь нравится, а женщина моя мне будет дорога, даже если я с ней уеду на Южный берег Крыма».

Все засмеялись, а Андрей сказал: «Не знаю, как кто, а я здесь просто счастлив». Я вспоминаю, как меня поразил контраст между угрюмостью человека, который готов был жертвовать ради успеха, и просветленными лицами тех, кто собирались достичь успеха, ни чем для этого не жертвуя.
«Работать нужно много, — сказал Сергей, — Работать нужно очень много, и всё время думать о том, что делаешь, и что можно получить, и что обязательно получишь, а что только при удаче». И группа одобрительно загомонила.

На некоторое время воцарилось молчание, а потом Андрей сказал: «Вот мне много работать легче, у меня кроме работы ничего нет». «А знаешь, — сказал кто-то из присутствующих, имени которого я не запомнил, — мне проще нести некоторый дополнительный груз ради того, чтобы чувствовать себя счастливым, а уж в работе я тебе не уступлю».

Вечером я долго перебирал полученные результаты исследования, и думал, что эти люди, которые чувствуют себя счастливыми, не позволяют себе расслабляться, постоянно обдумывают каждый следующий шаг в своих исследований, и полагают, что это естественное состояние человека. Да, они были uberernst – сверхсерьёзные. И это не предполагало бездумного веселья, но их серьёзность и стремление сделать всё, что возможно, а при удаче несколько больше возможного, само по себе доставляло им глубокое удовлетворение.

В группе сейсмологов все, без исключения, участники отличались высоким уровнем суммарной мотивации достижения. Как правило, амбициозные люди имеют значительно более высокий уровень мотивации достижения успеха, чем мотивации избегания неудачи. Считается также, что между этими двумя направлениями мотивации достижения желательно значительное различие, чтобы  не возникало затруднений при выборе линии поведения. Эта разность, которую обычно именую чистой мотивацией (мотивация достижения успеха минус мотивация избегания неудачи). Однако, есть профессии, в которых сама природа профессии не позволяет иметь высокую чистую мотивацию. Например, у хирургов, особенно оперирующих на сердце, мотивация достижения успеха примерно равна мотивации избегания неудачи, потому что как не важен здесь успех, хирург всё время помнит, насколько велика цена ошибки. И поэтому при суммарной мотивации достижения 10,2 у.е. мотивация достижения успеха составляет 5,6 у.е., а мотивация избегания неудачи составляет 4,6 у.е., и различие между ними недостоверно.

Если вернуться к примеру с цунами, то нельзя предотвратить больше цунами, чем их возникает, в то же время увлечённость поиском признаков возможного цунами может привести к тому, что из-за недостаточной мотивации избегания неудачи специалист не обратит внимания на грозные признаки какого-нибудь другого явления, входящего в его компетенцию, например, локального землетрясения, которое не распространяется на большие территории, но в ограниченном районе разрушает всё, с чем соприкасается.

Интересно, что такую же картину соотношений мотивации достижения успеха и мотивации избегания неудачи мы видели на острове Врангеля у сотрудников гидрометстанции, потому что нельзя  достичь величины ошибки, меньше, чем 0. Получается, что уже в двух ограниченных группах мы видели достаточно высокую мотивацию без значительной разницы между мотивацией успеха и мотивацией неудачи. Поскольку при этом чистая мотивация мала, трудно выбрать линию поведения, и выбор такой линии сопровождается высоким уровнем напряжения. Таким образом, высокий уровень напряжения, высокий уровень интрапсихического конфликта заложен уже в самой природе профессии.

Группа в большинстве случаев в то время, когда мы проводили исследования, формировалась без предварительного психодиагностического отбора и на сейсмологических станциях, и на станциях гидромета, и, как мы увидим чуть позднее, в стационарах вулканологов. Между тем, исследованные группы демонстрировали именно те черты, которые были необходимы для успешной деятельности. Вероятно, имели место две вещи. Люди, достаточно умные и хорошо себя знающие, прикинув, какая работа их ждёт, могли прикинуть, что они не смогут так работать. С другой стороны, в такого рода группах вводился испытательный срок, и в течение этого срока становилось ясно, есть ли у кандидата на предлагаемую работу необходимые качества. Во всяком случае,  малые группы мы исследовали в Стекльном, на Камчатке, на о. Врангеля, в  бухте Витязь, и картина из разу в раз повторялась одна и та же. И когда я начинал расспрашивать о том, кто ещё поступал на эту работу, кто и куда ушёл, что побудило к уходу, неизменно оказывалось, что эти люди либо в стремлении к успеху не проявляли достаточной тщательности и осторожности, либо, проявляя эти два последних качества, уже не думали о достижении успеха. Люди приходили разные, но остались только те, кто к этой трудной работе был пригоден.

И на Севере, и в воинских частях, и в военных училищах предварительный психодиагностический отбор повышал качество работающего контингента  и уменьшал неоправданные затраты на подготовку людей, которые всё равно вскоре уходили.

Исследования вулканологов пришлось отложить. Они были слишком заняты изучением уникального, единственного в истории человечества трещиноватого извержения Толбачика, а мы всё равно собирались ещё раз прилететь на Камчатку для решения новых задач.

Примерно в 1980 году ожидалось извержение вулкана Шивелуч и вулкана Горелый, который изрядно надоел и нам и вулканологам, выбрасывая в пределах прямой видимости из окна стационара огромный столб дыма. Ожидая извержения, там непрерывно дежурили вулканологи, но извержения не было. И когда мы приехали во второй раз, извержения всё ещё не было. Шивелуч извергся в 1980-81 году, и в 1981 же году произошло извержение Горелого, сразу после того, как мы покинули Камчатку во второй раз.

Извержение вулкана Шивелуч.

Последний день после проведения наших исследований вулканологов на Толбачике был свободен. И мы с Леной, вздохнув с облегчением, решили, что она позволит себе то, что очень любила, и на что не хватало времени. Мы решили взобраться на самую высокую сопку, откуда была видна стоянка эскадры и море, а потом половить в реке Паратунка рыбу, которая была уже достаточно большого размера, чтобы служить хорошей добычей. Увы, обе эти наши затеи закончились провалом. Едва мы стали взбираться на сопку, как тут же кубарем скатились вниз, размазывая кровь по лицу. Сопка была населена комарами размером примерно в дюйм, которые в неисчислимы количестве набросились на нас, едва мы встали в густую траву, в которой они жили.

А, когда взяв удочки, мы пошли на Паратунку, нам казалось, что на нас снизошла удача. Это была какая-то очень глупая рыба. В прозрачной воде ясно видя крючок она клевала практически беспрерывно. Мы вошли в азарт, но когда у нас было полведёрка рыбы, мимо нас прошёл бородач и сказал: «А-а-а, товарищи учёные, браконьерствуете помаленьку?» «Почему это браконьерствуем?» — спросила Лена, которая очень щепетильно относилась к подобного рода обвинениям. «Да потому, что не полагается ловить молодь красных рыб, которая скатывается в океан, чтобы нагуливать вес и рост». «А какая же это красная рыба?» «Самая натуральная, — сказал бородач, — чавыча». И с глубоким сожалением, понимая всю правоту закона, мы вылили воду из ведёрка вместе с рыбой обратно в речку Паратунка. Мы знали, что это не последний наш визит на Камчатку,  но всегда, когда мы улетали из какого-то места, где провели более или менее много времени, появилась тихая грусть. И вместо того, чтобы складывать вещи, мы стали на мостках и перебирали в уме, что мы успели сделать, что ещё нужно успеть, перебирали то новое, что мы узнали, обдумывали гипотезу сейсмических материков, а наши  спутники потихоньку укладывали вещи.

Сейсмологи были людьми сверхсерьёзными, и очень серьёзно относились к любой получаемой информации, поэтому они внимательно выслушивали интерпретацию полученных нами данных, а мы считали себя обязанными сообщить человеку, который потратил время и усилия на то, чтобы заполнить тесты,  какие выводы мы делаем из полученной информации. Для Севера и приравненных к нему регионов (а северная Камчатка  это Север, а южная – приравненный к нему регион) адаптация, особенно в малой группе, зависит от ряда социально-психологических факторов, к которым относится установка по отношению к Северу, ценностные ориентации, которые рассматриваются прежде всего через оценку преимуществ и недостатков к жизни на Севере, и сам факт миграции на Север в свете этих ценностных ориентаций.

Успешность адаптации в значительной степени определяется социальным  контекстом, который в условиях изолированной группы составляет немногочисленное окружение, связанное с работой, и также немногочисленное окружение, связанное с семьёй.

В изолированной группе семья приобретает особое значение и процент холостяков в такой группе существенно ниже, чем в большом коллективе, поскольку в  создании семьи человек видит или неосознанно ощущает возможность компенсировать ограниченность контактов. Причём, психическая адаптация достоверно улучшается, если в семье существуют хорошие отношения, но даже если отношения в семье неустойчивы, она всё –равно выше чем у людей, у которых семья вообще отсутствует.

В замкнутой группе практически не встречаются разрушившиеся семьи. Если на Европейском Севере успешность адаптивного процесса в группах а) состоящих в браке б) разведённых и в) холостых, не обнаруживали достоверного различия по эффективности адаптационного процесса, то на Колыме и Чукотке эти различия были резко выражены. В группах же замкнутых, когда контакты вообще ограничены, семьи не разрушаются, даже если отношения в семье представляются напряжёнными. Но чаще —  75%  — в изолированных группах сохраняются хорошие отношения, характеризующиеся взаимным расположением, или любовным характером близости. У 10% семей в изолированных группах отношения характеризуются как нейтральные, и только у 15%  — как напряжённые или неустойчивые. Таким образом на Крайнем Северо-Востоке СССР, в том случае, если характер работы обуславливал ограниченную численность группы и трудности построения контактов за её пределами,  семейные отношения приобретали особую роль, и нельзя исключить того обстоятельства, что лица не имеющие семьи или какого-нибудь аналога близкого к семейным контактам, элиминируются (выбывают, выходят за пределы) из группы а, может быть, и из региона.

Я обратил внимание, что никого из сейсмологов я ни разу не видел пьяным. «Совсем не пьёте?» — спросил я. «Ну, почему, в праздники, когда нет работы, можем себе позволить выпить небольшое количество спиртного, так как ты всё время помнишь, что это исключительный случай, что у тебя есть семья, за которую ты несёшь ответственность, и что в суровом окружении последствия злоупотребления спиртными напитками могут быть  существенно более тяжёлыми, чем в условиях умеренного климата. Не говоря уж о том, что существует просто риск замёрзнуть, у тебя есть чётко расписанные вахты, и если ты, не дай бог, одну из этих вахт пропустишь, или, что ещё хуже, явишься на неё нетрезвым, можно считать, что твоя карьера в этой среде не состоялась». Слушая это объяснение, я вспомнил, что на полярной станции Врагнеля метеорологи и гидрологи выходят на вахту в белых рубашках и тёмных, хорошо отглаженных брюках. Это символическое выражение поддержания формы и сохранения высокого уровня чувства человеческого достоинства имеет тем большее значение, чем меньше работающая группа.

Между отношениями в семье и установкой по отношению к Северу существует достоверная положительная корреляция. Лица с положительной установкой по отношению к Северу и с хорошими отношениями в семье достоверно чаще входили в выборку, характеризующуюся устойчивой психической и психофизиологической адаптации. Среди лиц с положительной установкой по отношению к Северу (и при наличии семьи)  устойчивая стабильная психическая адаптация характеризовала 89,4%, неустойчивая адаптация характеризовала 1,2% испытуемых, а нарушения психической адаптации  отмечались только у 9,4%.  В малых и замкнутых группах это различие бросалось в глаза, поскольку в малой группе 9,4% вообще могли составлять один или два  человека, которые уже при первых контактах чётко отличались от остальной группы.

В группе Сергея был один человек с неблагоприятными отношениями в семье, с отрицательной установкой по отношению к Камчатке как региону пребывания, который утверждал, что он приехал сюда и продолжает здесь жить только потому, что здесь значительно больше шансов обнаружить  неисследованный, неизведанный материал в сейсмике. И, засмеявшись, он добавил: «Уж если думать о Нобелевской премии, то жить надо здесь любой ценой». «А что будет, — спросил я, — если Вы проживёте годы в регионе., который Вам не нравится, с женщиной, к которой вы давно уже равнодушны, а выдающихся профессиональных результатов вам получить не удастся?». «Уж наверняка можно будет получить результаты более значимые, чем то, чего можно достичь ничем не жертвуя, ведь вы же не приняли всерьёз наши слова о Нобелевской премии, это же шутка, это мечта в пределе, а если на первых порах мы получим всего лишь государственную премию, то, во-первых, это чего-то стоит и как результат, а во-вторых, шансов что Советский Союз выставит тебя в кандидаты на Нобелевскую премию, если у тебя уже есть государственная, значительно больше».

Сергей, который присутствовал при разговоре, сказал: «В твоих словах нету лжи. Но только когда слушаешь тебя, тебя же и жалко. У меня есть всё, что есть у тебя, и шансы мои на высокие результаты, по крайней мере, не меньше, а я ничем для этого не жертвовал. Мне здесь нравится, а женщина моя мне будет дорога, даже если я с ней уеду на Южный берег Крыма».

Все засмеялись, а Андрей сказал: «Не знаю, как кто, а я здесь просто счастлив». Я вспоминаю, как меня поразил контраст между угрюмостью человека, который готов был жертвовать ради успеха, и просветленными лицами тех, кто собирались достичь успеха, ни чем для этого не жертвуя.
«Работать нужно много, — сказал Сергей, — Работать нужно очень много, и всё время думать о том, что делаешь, и что можно получить, и что обязательно получишь, а что только при удаче». И группа одобрительно загомонила.

На некоторое время воцарилось молчание, а потом Андрей сказал: «Вот мне много работать легче, у меня кроме работы ничего нет». «А знаешь, — сказал кто-то из присутствующих, имени которого я не запомнил, — мне проще нести некоторый дополнительный груз ради того, чтобы чувствовать себя счастливым, а уж в работе я тебе не уступлю».

Вечером я долго перебирал полученные результаты исследования, и думал, что эти люди, которые чувствуют себя счастливыми, не позволяют себе расслабляться, постоянно обдумывают каждый следующий шаг в своих исследований, и полагают, что это естественное состояние человека. Да, они были uberernst – сверхсерьёзные. И это не предполагало бездумного веселья, но их серьёзность и стремление сделать всё, что возможно, а при удаче несколько больше возможного, само по себе доставляло им глубокое удовлетворение.

В группе сейсмологов все, без исключения, участники отличались высоким уровнем суммарной мотивации достижения. Как правило, амбициозные люди имеют значительно более высокий уровень мотивации достижения успеха, чем мотивации избегания неудачи. Считается также, что между этими двумя направлениями мотивации достижения желательно значительное различие, чтобы  не возникало затруднений при выборе линии поведения. Эта разность, которую обычно именую чистой мотивацией (мотивация достижения успеха минус мотивация избегания неудачи). Однако, есть профессии, в которых сама природа профессии не позволяет иметь высокую чистую мотивацию. Например, у хирургов, особенно оперирующих на сердце, мотивация достижения успеха примерно равна мотивации избегания неудачи, потому что как не важен здесь успех, хирург всё время помнит, насколько велика цена ошибки. И поэтому при суммарной мотивации достижения 10,2 у.е. мотивация достижения успеха составляет 5,6 у.е., а мотивация избегания неудачи составляет 4,6 у.е., и различие между ними недостоверно.

Если вернуться к примеру с цунами, то нельзя предотвратить больше цунами, чем их возникает, в то же время увлечённость поиском признаков возможного цунами может привести к тому, что из-за недостаточной мотивации избегания неудачи специалист не обратит внимания на грозные признаки какого-нибудь другого явления, входящего в его компетенцию, например, локального землетрясения, которое не распространяется на большие территории, но в ограниченном районе разрушает всё, с чем соприкасается.

Интересно, что такую же картину соотношений мотивации достижения успеха и мотивации избегания неудачи мы видели на острове Врангеля у сотрудников гидрометстанции, потому что нельзя  достичь величины ошибки, меньше, чем 0. Получается, что уже в двух ограниченных группах мы видели достаточно высокую мотивацию без значительной разницы между мотивацией успеха и мотивацией неудачи. Поскольку при этом чистая мотивация мала, трудно выбрать линию поведения, и выбор такой линии сопровождается высоким уровнем напряжения. Таким образом, высокий уровень напряжения, высокий уровень интрапсихического конфликта заложен уже в самой природе профессии.

Группа в большинстве случаев в то время, когда мы проводили исследования, формировалась без предварительного психодиагностического отбора и на сейсмологических станциях, и на станциях гидромета, и, как мы увидим чуть позднее, в стационарах вулканологов. Между тем, исследованные группы демонстрировали именно те черты, которые были необходимы для успешной деятельности. Вероятно, имели место две вещи. Люди, достаточно умные и хорошо себя знающие, прикинув, какая работа их ждёт, могли прикинуть, что они не смогут так работать. С другой стороны, в такого рода группах вводился испытательный срок, и в течение этого срока становилось ясно, есть ли у кандидата на предлагаемую работу необходимые качества. Во всяком случае,  малые группы мы исследовали в Стекльном, на Камчатке, на о. Врангеля, в  бухте Витязь, и картина из разу в раз повторялась одна и та же. И когда я начинал расспрашивать о том, кто ещё поступал на эту работу, кто и куда ушёл, что побудило к уходу, неизменно оказывалось, что эти люди либо в стремлении к успеху не проявляли достаточной тщательности и осторожности, либо, проявляя эти два последних качества, уже не думали о достижении успеха. Люди приходили разные, но остались только те, кто к этой трудной работе был пригоден.

И на Севере, и в воинских частях, и в военных училищах предварительный психодиагностический отбор повышал качество работающего контингента  и уменьшал неоправданные затраты на подготовку людей, которые всё равно вскоре уходили.

Исследования вулканологов пришлось отложить. Они были слишком заняты изучением уникального, единственного в истории человечества трещиноватого извержения Толбачика, а мы всё равно собирались ещё раз прилететь на Камчатку для решения новых задач.

Примерно в 1980 году ожидалось извержение вулкана Шивелуч и вулкана Горелый, который изрядно надоел и нам и вулканологам, выбрасывая в пределах прямой видимости из окна стационара огромный столб дыма. Ожидая извержения, там непрерывно дежурили вулканологи, но извержения не было. И когда мы приехали во второй раз, извержения всё ещё не было. Шивелуч извергся в 1980-81 году, и в 1981 же году произошло извержение Горелого, сразу после того, как мы покинули Камчатку во второй раз.

Извержение вулкана Шивелуч.

Последний день после проведения наших исследований вулканологов на Толбачике был свободен. И мы с Леной, вздохнув с облегчением, решили, что она позволит себе то, что очень любила, и на что не хватало времени. Мы решили взобраться на самую высокую сопку, откуда была видна стоянка эскадры и море, а потом половить в реке Паратунка рыбу, которая была уже достаточно большого размера, чтобы служить хорошей добычей. Увы, обе эти наши затеи закончились провалом. Едва мы стали взбираться на сопку, как тут же кубарем скатились вниз, размазывая кровь по лицу. Сопка была населена комарами размером примерно в дюйм, которые в неисчислимы количестве набросились на нас, едва мы встали в густую траву, в которой они жили.

А, когда взяв удочки, мы пошли на Паратунку, нам казалось, что на нас снизошла удача. Это была какая-то очень глупая рыба. В прозрачной воде ясно видя крючок она клевала практически беспрерывно. Мы вошли в азарт, но когда у нас было полведёрка рыбы, мимо нас прошёл бородач и сказал: «А-а-а, товарищи учёные, браконьерствуете помаленьку?» «Почему это браконьерствуем?» — спросила Лена, которая очень щепетильно относилась к подобного рода обвинениям. «Да потому, что не полагается ловить молодь красных рыб, которая скатывается в океан, чтобы нагуливать вес и рост». «А какая же это красная рыба?» «Самая натуральная, — сказал бородач, — чавыча». И с глубоким сожалением, понимая всю правоту закона, мы вылили воду из ведёрка вместе с рыбой обратно в речку Паратунка. Мы знали, что это не последний наш визит на Камчатку,  но всегда, когда мы улетали из какого-то места, где провели более или менее много времени, появилась тихая грусть. И вместо того, чтобы складывать вещи, мы стали на мостках и перебирали в уме, что мы успели сделать, что ещё нужно успеть, перебирали то новое, что мы узнали, обдумывали гипотезу сейсмических материков, а наши  спутники потихоньку укладывали вещи.

Сейсмологи были людьми сверхсерьёзными, и очень серьёзно относились к любой получаемой информации, поэтому они внимательно выслушивали интерпретацию полученных нами данных, а мы считали себя обязанными сообщить человеку, который потратил время и усилия на то, чтобы заполнить тесты,  какие выводы мы делаем из полученной информации. Для Севера и приравненных к нему регионов (а северная Камчатка  это Север, а южная – приравненный к нему регион) адаптация, особенно в малой группе, зависит от ряда социально-психологических факторов, к которым относится установка по отношению к Северу, ценностные ориентации, которые рассматриваются прежде всего через оценку преимуществ и недостатков к жизни на Севере, и сам факт миграции на Север в свете этих ценностных ориентаций.

Успешность адаптации в значительной степени определяется социальным  контекстом, который в условиях изолированной группы составляет немногочисленное окружение, связанное с работой, и также немногочисленное окружение, связанное с семьёй.

В изолированной группе семья приобретает особое значение и процент холостяков в такой группе существенно ниже, чем в большом коллективе, поскольку в  создании семьи человек видит или неосознанно ощущает возможность компенсировать ограниченность контактов. Причём, психическая адаптация достоверно улучшается, если в семье существуют хорошие отношения, но даже если отношения в семье неустойчивы, она всё –равно выше чем у людей, у которых семья вообще отсутствует.

В замкнутой группе практически не встречаются разрушившиеся семьи. Если на Европейском Севере успешность адаптивного процесса в группах а) состоящих в браке б) разведённых и в) холостых, не обнаруживали достоверного различия по эффективности адаптационного процесса, то на Колыме и Чукотке эти различия были резко выражены. В группах же замкнутых, когда контакты вообще ограничены, семьи не разрушаются, даже если отношения в семье представляются напряжёнными. Но чаще —  75%  — в изолированных группах сохраняются хорошие отношения, характеризующиеся взаимным расположением, или любовным характером близости. У 10% семей в изолированных группах отношения характеризуются как нейтральные, и только у 15%  — как напряжённые или неустойчивые. Таким образом на Крайнем Северо-Востоке СССР, в том случае, если характер работы обуславливал ограниченную численность группы и трудности построения контактов за её пределами,  семейные отношения приобретали особую роль, и нельзя исключить того обстоятельства, что лица не имеющие семьи или какого-нибудь аналога близкого к семейным контактам, элиминируются (выбывают, выходят за пределы) из группы а, может быть, и из региона.

Я обратил внимание, что никого из сейсмологов я ни разу не видел пьяным. «Совсем не пьёте?» — спросил я. «Ну, почему, в праздники, когда нет работы, можем себе позволить выпить небольшое количество спиртного, так как ты всё время помнишь, что это исключительный случай, что у тебя есть семья, за которую ты несёшь ответственность, и что в суровом окружении последствия злоупотребления спиртными напитками могут быть  существенно более тяжёлыми, чем в условиях умеренного климата. Не говоря уж о том, что существует просто риск замёрзнуть, у тебя есть чётко расписанные вахты, и если ты, не дай бог, одну из этих вахт пропустишь, или, что ещё хуже, явишься на неё нетрезвым, можно считать, что твоя карьера в этой среде не состоялась». Слушая это объяснение, я вспомнил, что на полярной станции Врагнеля метеорологи и гидрологи выходят на вахту в белых рубашках и тёмных, хорошо отглаженных брюках. Это символическое выражение поддержания формы и сохранения высокого уровня чувства человеческого достоинства имеет тем большее значение, чем меньше работающая группа.

Между отношениями в семье и установкой по отношению к Северу существует достоверная положительная корреляция. Лица с положительной установкой по отношению к Северу и с хорошими отношениями в семье достоверно чаще входили в выборку, характеризующуюся устойчивой психической и психофизиологической адаптации. Среди лиц с положительной установкой по отношению к Северу (и при наличии семьи)  устойчивая стабильная психическая адаптация характеризовала 89,4%, неустойчивая адаптация характеризовала 1,2% испытуемых, а нарушения психической адаптации  отмечались только у 9,4%.  В малых и замкнутых группах это различие бросалось в глаза, поскольку в малой группе 9,4% вообще могли составлять один или два  человека, которые уже при первых контактах чётко отличались от остальной группы.

В группе Сергея был один человек с неблагоприятными отношениями в семье, с отрицательной установкой по отношению к Камчатке как региону пребывания, который утверждал, что он приехал сюда и продолжает здесь жить только потому, что здесь значительно больше шансов обнаружить  неисследованный, неизведанный материал в сейсмике. И, засмеявшись, он добавил: «Уж если думать о Нобелевской премии, то жить надо здесь любой ценой». «А что будет, — спросил я, — если Вы проживёте годы в регионе., который Вам не нравится, с женщиной, к которой вы давно уже равнодушны, а выдающихся профессиональных результатов вам получить не удастся?». «Уж наверняка можно будет получить результаты более значимые, чем то, чего можно достичь ничем не жертвуя, ведь вы же не приняли всерьёз наши слова о Нобелевской премии, это же шутка, это мечта в пределе, а если на первых порах мы получим всего лишь государственную премию, то, во-первых, это чего-то стоит и как результат, а во-вторых, шансов что Советский Союз выставит тебя в кандидаты на Нобелевскую премию, если у тебя уже есть государственная, значительно больше».

Сергей, который присутствовал при разговоре, сказал: «В твоих словах нету лжи. Но только когда слушаешь тебя, тебя же и жалко. У меня есть всё, что есть у тебя, и шансы мои на высокие результаты, по крайней мере, не меньше, а я ничем для этого не жертвовал. Мне здесь нравится, а женщина моя мне будет дорога, даже если я с ней уеду на Южный берег Крыма».

Все засмеялись, а Андрей сказал: «Не знаю, как кто, а я здесь просто счастлив». Я вспоминаю, как меня поразил контраст между угрюмостью человека, который готов был жертвовать ради успеха, и просветленными лицами тех, кто собирались достичь успеха, ни чем для этого не жертвуя.
«Работать нужно много, — сказал Сергей, — Работать нужно очень много, и всё время думать о том, что делаешь, и что можно получить, и что обязательно получишь, а что только при удаче». И группа одобрительно загомонила.

На некоторое время воцарилось молчание, а потом Андрей сказал: «Вот мне много работать легче, у меня кроме работы ничего нет». «А знаешь, — сказал кто-то из присутствующих, имени которого я не запомнил, — мне проще нести некоторый дополнительный груз ради того, чтобы чувствовать себя счастливым, а уж в работе я тебе не уступлю».

Вечером я долго перебирал полученные результаты исследования, и думал, что эти люди, которые чувствуют себя счастливыми, не позволяют себе расслабляться, постоянно обдумывают каждый следующий шаг в своих исследований, и полагают, что это естественное состояние человека. Да, они были uberernst – сверхсерьёзные. И это не предполагало бездумного веселья, но их серьёзность и стремление сделать всё, что возможно, а при удаче несколько больше возможного, само по себе доставляло им глубокое удовлетворение.

В группе сейсмологов все, без исключения, участники отличались высоким уровнем суммарной мотивации достижения. Как правило, амбициозные люди имеют значительно более высокий уровень мотивации достижения успеха, чем мотивации избегания неудачи. Считается также, что между этими двумя направлениями мотивации достижения желательно значительное различие, чтобы  не возникало затруднений при выборе линии поведения. Эта разность, которую обычно именую чистой мотивацией (мотивация достижения успеха минус мотивация избегания неудачи). Однако, есть профессии, в которых сама природа профессии не позволяет иметь высокую чистую мотивацию. Например, у хирургов, особенно оперирующих на сердце, мотивация достижения успеха примерно равна мотивации избегания неудачи, потому что как не важен здесь успех, хирург всё время помнит, насколько велика цена ошибки. И поэтому при суммарной мотивации достижения 10,2 у.е. мотивация достижения успеха составляет 5,6 у.е., а мотивация избегания неудачи составляет 4,6 у.е., и различие между ними недостоверно.

Если вернуться к примеру с цунами, то нельзя предотвратить больше цунами, чем их возникает, в то же время увлечённость поиском признаков возможного цунами может привести к тому, что из-за недостаточной мотивации избегания неудачи специалист не обратит внимания на грозные признаки какого-нибудь другого явления, входящего в его компетенцию, например, локального землетрясения, которое не распространяется на большие территории, но в ограниченном районе разрушает всё, с чем соприкасается.

Интересно, что такую же картину соотношений мотивации достижения успеха и мотивации избегания неудачи мы видели на острове Врангеля у сотрудников гидрометстанции, потому что нельзя  достичь величины ошибки, меньше, чем 0. Получается, что уже в двух ограниченных группах мы видели достаточно высокую мотивацию без значительной разницы между мотивацией успеха и мотивацией неудачи. Поскольку при этом чистая мотивация мала, трудно выбрать линию поведения, и выбор такой линии сопровождается высоким уровнем напряжения. Таким образом, высокий уровень напряжения, высокий уровень интрапсихического конфликта заложен уже в самой природе профессии.

Группа в большинстве случаев в то время, когда мы проводили исследования, формировалась без предварительного психодиагностического отбора и на сейсмологических станциях, и на станциях гидромета, и, как мы увидим чуть позднее, в стационарах вулканологов. Между тем, исследованные группы демонстрировали именно те черты, которые были необходимы для успешной деятельности. Вероятно, имели место две вещи. Люди, достаточно умные и хорошо себя знающие, прикинув, какая работа их ждёт, могли прикинуть, что они не смогут так работать. С другой стороны, в такого рода группах вводился испытательный срок, и в течение этого срока становилось ясно, есть ли у кандидата на предлагаемую работу необходимые качества. Во всяком случае,  малые группы мы исследовали в Стекльном, на Камчатке, на о. Врангеля, в  бухте Витязь, и картина из разу в раз повторялась одна и та же. И когда я начинал расспрашивать о том, кто ещё поступал на эту работу, кто и куда ушёл, что побудило к уходу, неизменно оказывалось, что эти люди либо в стремлении к успеху не проявляли достаточной тщательности и осторожности, либо, проявляя эти два последних качества, уже не думали о достижении успеха. Люди приходили разные, но остались только те, кто к этой трудной работе был пригоден.

И на Севере, и в воинских частях, и в военных училищах предварительный психодиагностический отбор повышал качество работающего контингента  и уменьшал неоправданные затраты на подготовку людей, которые всё равно вскоре уходили.

Исследования вулканологов пришлось отложить. Они были слишком заняты изучением уникального, единственного в истории человечества трещиноватого извержения Толбачика, а мы всё равно собирались ещё раз прилететь на Камчатку для решения новых задач.

Примерно в 1980 году ожидалось извержение вулкана Шивелуч и вулкана Горелый, который изрядно надоел и нам и вулканологам, выбрасывая в пределах прямой видимости из окна стационара огромный столб дыма. Ожидая извержения, там непрерывно дежурили вулканологи, но извержения не было. И когда мы приехали во второй раз, извержения всё ещё не было. Шивелуч извергся в 1980-81 году, и в 1981 же году произошло извержение Горелого, сразу после того, как мы покинули Камчатку во второй раз.

Извержение вулкана Шивелуч.

Последний день после проведения наших исследований вулканологов на Толбачике был свободен. И мы с Леной, вздохнув с облегчением, решили, что она позволит себе то, что очень любила, и на что не хватало времени. Мы решили взобраться на самую высокую сопку, откуда была видна стоянка эскадры и море, а потом половить в реке Паратунка рыбу, которая была уже достаточно большого размера, чтобы служить хорошей добычей. Увы, обе эти наши затеи закончились провалом. Едва мы стали взбираться на сопку, как тут же кубарем скатились вниз, размазывая кровь по лицу. Сопка была населена комарами размером примерно в дюйм, которые в неисчислимы количестве набросились на нас, едва мы встали в густую траву, в которой они жили.

А, когда взяв удочки, мы пошли на Паратунку, нам казалось, что на нас снизошла удача. Это была какая-то очень глупая рыба. В прозрачной воде ясно видя крючок она клевала практически беспрерывно. Мы вошли в азарт, но когда у нас было полведёрка рыбы, мимо нас прошёл бородач и сказал: «А-а-а, товарищи учёные, браконьерствуете помаленьку?» «Почему это браконьерствуем?» — спросила Лена, которая очень щепетильно относилась к подобного рода обвинениям. «Да потому, что не полагается ловить молодь красных рыб, которая скатывается в океан, чтобы нагуливать вес и рост». «А какая же это красная рыба?» «Самая натуральная, — сказал бородач, — чавыча». И с глубоким сожалением, понимая всю правоту закона, мы вылили воду из ведёрка вместе с рыбой обратно в речку Паратунка. Мы знали, что это не последний наш визит на Камчатку,  но всегда, когда мы улетали из какого-то места, где провели более или менее много времени, появилась тихая грусть. И вместо того, чтобы складывать вещи, мы стали на мостках и перебирали в уме, что мы успели сделать, что ещё нужно успеть, перебирали то новое, что мы узнали, обдумывали гипотезу сейсмических материков, а наши  спутники потихоньку укладывали вещи.

Posted in Без рубрики