Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

51. Радости и горести

К предыдущему

К началу

К содержанию

Весеннее тепло обласкало атлантическое побережье, университетский городок, поля Нью-Джерси. Казалось, во всем мире наступило потепление. И не только в природе. Из Принстона в Советский Союз отправлялась полунаучная, полутуристская группа. Великовский попросил знакомого профессора встретиться с братьями – Александром и Даниилом, если это окажется возможным.

По возвращении из Москвы профессор рассказал о странных вещах, помешавших ему исполнить эту просьбу. В телефонной книге он нашел соответствующие номера. В течение всего пребывания в Москве попытки дозвониться по одному из телефонов оставались тщетными. А по второму… Ему ответил немолодой женский голос. По-русски, хотя и не без некоторого затруднения, профессор объяснил цель своего звонка. После непродолжительной заминки женщина испугано сказала, что Великовский в этой квартире не живет и, пожалуйста, больше сюда не звоните. Решив, что в телефонной книге указан неправильный номер, профессор набрал 09 — справочное бюро. Нет, в телефонной книге не было ошибки. Профессор снова набрал гот же номер. Знакомый женский голос, уже откровенно враждебно, предложил ему не разыскивать Великовских. У них нет никаких родственников в Америке и вообще за границей. Очень странно!

Великовский грустно улыбнулся. В отличие от профессора, он-то знал, что это не странно, а страшно. Оставалось только – время от времени ездить в Филадельфию, просматривать в библиотеке советские химические журналы и, находя в них статьи Александра и Даниила, радоваться тому, что они еще живы.

Летом 1958 года Великовский был на распутье. В течение нескольких лет он безуспешно пытался убедить научный мир проверить его теории. Он писал статьи, которые, как надеялся, пробьют себе путь в научные журналы. Пополнял архив. относящийся к его теориям. Единственной отдушиной были спорадические лекции на геологическом факультете, которые ему устраивал добрый порядочный Гесс, с пиететом относящийся к нему лично, но не к его теории.

Надо было решать, чему отдать предпочтение — продолжить ли реконструкцию древней истории, либо заняться другими проблемами, связанными с его теорией.

Идея книги «Человечество в амнезии» все более обрастала плотью. Пока еще только в мозгу и в коротких заметках. Он понимал: его врачебный долг – написать такую книгу. Но он смертельно устал. Сказались годы нечеловеческого труда. Сказались болезнь и операция. Стоило взглянуть в зеркало и увидеть абсолютно белые волосы, чтобы понять нереальность дальнейшей работы в том темпе, в котором он действовал всю жизнь. А тут еще Гораций Кален настойчиво требует вернуться к далекой заброшенной книге о героях Фрейда. В самом деле, почему бы не дать себе некоторую передышку? Тем более, что сейчас он значительно лучше понимает место этих героев в истории.

Великовский извлек старую рукопись и погрузился в работу над книгой «Эдип и Эхнатон».

В апреле 1958 года, когда Великовские еще были в Израиле, из Америки пришла радостная весть. Рут сообщала о рождении дочери Кармель. Да у него огромное богатство: пять внуков и внучек, две дочери и три книги, которые Великовский называл «сыновьями».

1958 год был омрачен тяжелой утратой — умер профессор Роберт Пфейфер, выдающийся ученый, человек удивительной цельности и честности, высоких принципов и благородства. Роберт Пфейфер, верный незаменимый друг. Единственный в Гарвардском университете, кто восстал против банды преследователей Великовского.

Мир стал беднее.

К началу

К содержанию

К комментариям в ЖЖ

Читать дальше


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *