Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

43. Почему Солнце круглое?

К предыдущему

К началу

К содержанию

В конце ноября 1953 года Великовский тщательно отредактировал свою лекцию, прочитанную в Принстонском университете (в таком виде она будет опубликована как послесловие к книге «Земля в переворотах»). Один экземпляр послал Эйнштейну. Через несколько дней старый ученый снова пригласил Великовских к себе.

После короткой светской беседы Эйнштейн высказал недоумение, почему Великовский упорно говорит об электромагнитных взаимодействиях.

— Если вы позволите. — сказал Великовский, — я выскажу мысль, которая может показаться вам банальной.

Что-нибудь наподобие брусчатки на берлинской улице?

Эйнштейн хитро улыбнулся.

— На сей раз ближе к вашей специальности. Мне бы хотелось напомнить вам, что не Великовский, а Эйнштейн мечтал о единой теории поля, Эйнштейна почему-то не удовлетворяли только гравитационные взаимодействия.

— Ну, мой дорогой, это — совсем из другой оперы. Ньютоновская теория отлично объясняет небесную механику и ей вовсе не нужна единая теория поля.

— Сомневаюсь. Тем более, что повод для сомнений мне дал профессор Эйнштейн.

— Что вы имеете в виду?

— Если я не ошибаюсь, вы вместе с двумя другими евреями – Инфельдом и Гоффманом – определили траектории движения двойных звезд значительно точнее, чем это было сделано на основании ньютоновской механики.

— Ух, ты! Вот это удар! Какое счастье, что среди копенгагенских философов, более тридцати лет воюющих против меня, нет Великовского.

— Это не моя профессия, но мне кажется, что у копенгагенской школы просто нет аргументов против вас. А мне вы предоставили отличную возможность.

— Ну, что касается вашей профессии, то еще в Берлине я запутался в этом вопросе. А вот небесная механика… Надо подумать. Хотя мне кажется, что вы не правы.

— Конечно. Здравый смысл. Как говорится. Каnn ich meinen kleinen Finger als Zeuger beibringen (могу я привлечь мой мизинец в качестве свидетеля? (нем.)

— Великовский, вы — форменная язва. Я же сказал, что надо подумать.

— Ну, уж если я язва, а вы хотите подумать, то я посмею напомнить вам еще одно, по-моему, просто изумительное изречение.

 Великовский пристально посмотрел на Эйнштейна.

— Чье изречение?

Великовский не ответил на вопрос и перешел на английский:

— Прости меня, Ньютон! Ты нашел единственный для твоего времени путь, который был доступен только человеку величайшей силы мысли, каким был ты Созданные тобой понятия еще сейчас движут наше физическое мышление, но сегодня мы уже знаем, что для более глубокого постижения глобальных связей мы должны заменить твои понятия другими, более отдаленными от непосредственного опыта,

Эйнштейн улыбнулся:

— Да, я написал это. Я действительно чувствовал себя виноватым. Но как это вам удается нащупывать самое уязвимое место у оппонента? И главное — какой феноменальной памятью надо обладать, чтобы вдруг с такой точностью цитировать нужный абзац. Господь вообще не очень щедр на мешугоим, но мешуга, подобного вам, я вообще не встречал. Доктор медицины? Ну и ну!

Великовский чувствовал, что этот диалог и беседа с Элишевой о музыке — только прелюдия к теме, ради которой, вероятно. Эйнштейн пригласил их. Действительно, он заговорил о круглом Солнце, о форме, которая, как считал Великовский, не соответствует ньютоновским законам. Эйнштейн яростно сопротивлялся, ощущая, однако, слабость своей позиции. Великовский увлекся и очень удивился, когда Элишева напомнила, что уже далеко за полночь и не следует злоупотреблять гостеприимством.

На следующее утро, чувствуя угрызения совести, Великовский собрался позвонить и попросить у Эйнштейна прощения за вчерашний затянувшийся визит. Но вдруг раздался телефонный звонок: Элен Дюкас сказала, что профессор сейчас возьмет трубку.

— Дорогой доктор, после нашей беседы вчера ночью я прокрутил в своем сознании проблему сферической формы Солнца. Уже перед самым утром я включил свет и подсчитал, какую форму должно иметь Солнце под влиянием ротации. Я бы хотел доложить вам полученные результаты…

Если раньше Эйнштейн категорически возражал даже против самой возможности космических катастроф в историческое время, то сейчас он задумался над тем, какую объективную ценность представляют древние записи и предания. Вместе с тем, описанная Великовским причина катастроф все еще вызывала у него сомнение. Нет, он просто не мог согласится с Великовским.

Психоаналитику было бы даже интересно наблюдать, как Эйнштейн постепенно сдает свои казалось бы неприступные позиции. Но Великовскому трудно было оставаться наблюдателем, когда дело касалось его теорий.

К началу

К содержанию

К комментариям в ЖЖ

Читать дальше

One Response to “43. Почему Солнце круглое?”


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *