Генрих Соколик. Огненный лед. О сказке

О СКАЗКЕ

ПРОГРАММА РОМАНТИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ

Кривое нельзя выпрямить…

Екклесиаст

—  Сказка, что хочешь ты от меня? Зачем ты нашептываешь мне по ночам эти странные и чужие притчи? Ведь ты знаешь: я не твой. Словно кто-то заградил мне уста; все притчи мои — ни о чем. Родись я среди дикарей, я был бы нем. А тебе ведь служат все сказочники на свете, знающие чудесные и занимательные истории.

—  Я не отпущу тебя — ты мой должник. Помнишь, я встретила тебя когда-то в Бенаресе. Тебе тогда открылось, что увидеть дерево "ашока" можно лишь после того, как его придумаешь[1]. Ты спорил у стены храма с учеными брахманами, и все вы были счастливы — я это видела. Помню я тебя и в Кордове — ученого иудея при дворе великого халифа. Ты изучал Платона и алгебру.

Я слышала ваши беседы с почтенным Ибн-Рушдом о том, может ли сей мир по воле Аллаха исчезать и возрождаться каждое мгновение и следует ли понимать буквально все речения святых пророков. В Риме ты был капелланом у Николая Кузанского. Вы часто беседовали с его преосвященством о природе бесконечности, а также о превосходнейшем доказательстве бытия Божьего св. Ансельма Кентерберийского. Потом я встретила тебя в Вене. Ты был библиотекарем у кесаря. Ты писал тогда трактат "Геометрия, или искусство непонимания". Помню я и вашу беседу с покойным Готфридом Лейбницем об очевидности и тождестве в математике. Он хотел рационально осмыслить мир, ты же доказывал, что разум, по сути своей, есть изгнание смысла из философии. Вот это и было для тебя источником радости: свобода от мира вещей. Ты всегда предпочитал синтаксис орфографии. Прекрасные сияющие замки возникали у тебя из ничего. Но пустота эта была похищена у меня, и твои конструкции оставляли провалы в моем царстве. Каждый раз, когда рождалась новая антисказка о "глокой куздре", в моих владениях умирала фея или русалка. Тебе были даны века наслаждения, и за него ты заплатил жизнью моих подданных. Теперь наступил и твой черед.

—  Но ведь я уже заплатил?