Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

Фрустрационная интолерантность и реализованная лабильность

Одной из причин нарушения психической адаптации даже при относительно высоком пороге фрустрации может быть недостаточность этого порога в конкретных условиях взаимодействия человек—среда, его несоответствие выраженному повышению суммарной фрустрационной напряженности. Отношение суммарной фрустрационной напряженности к порогу фрустрации занимает в этой связи важное место среди показателей, обусловливающих особенности организации эмоционального стресса и его выраженность.

Для эффективности адаптационного процесса и характера психофизиологических взаимосвязей отношение суммарной фрустрационной напряженности к порогу фрустрации имеет большее значение, чем абсолютная величина последнего. Рассматриваемый показатель характеризует фрустрационную интолерантность. Значимость указанного отношения определяется тем обстоятельством, что устойчивость к фрустрации зависит не только от величины порога фрустрации, но и от уже имеющегося уровня суммарной фрустрационной напряженности: чем выше эта напряженность, тем больше вероятность того, что величина порога фрустрации окажется недостаточной при дополнительном фрустрационном воздействии. При использовании теста Кеттелла показателем фрустрационной интолерантности будет отношение факторов Q4/F3. Величина указанного отношения может изменяться в зависимости от характера обследуемого контингента, от особенностей конкретной системы человек —среда, но во всех случаях она достоверно дифференцирует группы, различающиеся по эффективности психической адаптации: величина этого отношения минимальна при стабильной психической адаптации, достоверно увеличивается при ее неустойчивости и достигает максимума при стойких нарушениях психической адаптации (табл. 19).

 

Таблица 19.

Зависимость эффективности психической адаптации (I) и фрустрационной интолерантности (II) в обычных условиях (1) и при предъявлении повышенных требований к адаптационным механизмам (2)

 

Приведенные данные свидетельствуют о том, что в отличие от порога фрустрации уровень фрустрационной интолерантности в обычных условиях и при предъявлении повышенных требований к адаптационным механизмам в группах с одинаковым качеством психической адаптации различается нерезко. Это различие при эффективной психической адаптации и стойких ее нарушениях не достигает степени статистической достоверности. При неустойчивой психической адаптации оно достоверно (P<0. 05), но невелико по абсолютному значению. Очевидно, для эффективности психической адаптации большее значение имеет величина фрустрационной интолерантности, чем то, возрастает ли эта интолерантность вследствие исходно низкого порога фрустрации или в результате того, что высокие требования к адаптационным механизмам индивидуума ведут к выраженному повышению суммарной фрустрационной напряженности.

При формировании психофизиологических соотношений фрустрационная интолерантность связана с широким кругом физиологических параметров. В совокупность этих параметров, выделяющуюся в результате пошаговой множественной регрессии, как и для порога фрустрации, входят (но преимущественно с обратным знаком) комплекс вегетативных коррелятов эмоционального стресса и характеристики ориентировочной реакции. Но, кроме того, психофизиологические связи фрустрационной интолерантности в большей мере охватывают вегетативные и активационные сдвиги, возникающие при значимых нагрузках, адресованных правому или левому полушарию. И при эффективной, и при нарушенной психической адаптации в комплекс физиологических параметров, отражающих уровень эмоциональной напряженности и положительно связанных с показателем фрустрационной интолерантности, включались ЧСС (отрицательная зависимость с интервалом R—R), АД и спонтанные КГР (положительная связь с уровнем систолического и диастолического давления, с отрицательным компонентом амплитуды КГР). В то же время для некоторых параметров эффективность психической адаптации существенна: отрицательная зависимость между фрустрационной интолерантностью и уровнем ЭСК значима при нарушениях психической адаптации и не включается в совокупность выделяемых физиологических характеристик, если адаптация эффективна (см. табл. 13).

Как и при оценке психофизиологических взаимодействий порога фрустрации, зависимости между фрустрационной интолерантностью и вегетативными коррелятами эмоционального стресса хорошо согласуются с таковыми между этой интолерантностью и уровнем активации левого полушария. Активационные сдвиги, обнаруживающие связь с фрустрационной интолерантностью, можно отнести (как и при рассмотрении порога фрустрации) за счет изменения круга значимых стимулов с той только разницей, что в данном случае речь идет не о сужении, а о расширении этого круга и соответственно об увеличении активности механизмов логико-вербальной переработки информации. При нарушении психической адаптации выявляется положительная зависимость между фрустрационной интолерантностью и повышением уровня активации правого полушария, что можно объяснить возрастанием (параллельно снижению толерантности к фрустрации) значения информационной составляющей эмоционального напряжения, одним из коррелятов которой служит редукция ɑ-ритма.

Повышение внимания к внешним стимулам по мере роста фрустрационной интолерантности проявляется и в отрицательной связи ее со скоростью угашения ориентировочной реакции, и в положительной — с длительностью кожно-гальванического ответа на индифферентный стимул. Амплитуда КГР при возрастании фрустрационной интолерантности уменьшается за счет отрицательного ее компонента; однако в случае нарушения психической адаптации она возрастает в прямой зависимости от ее положительной составляющей, которая в условиях адаптационной напряженности более тесно связана с психодиагностическими показателями, определяющими устойчивость (или неустойчивость) к фрустрационным воздействиям и уровень эмоционального напряжения.

Усиление фрустрационной интолерантности сочетается с изменением вегетативных реакций не только при индифферентных, но и при значимых стимулах, характер которого определяется типом функциональной нагрузки и эффективностью психической адаптации. При выполнении счетных операций в уме повышению фрустрационной интолерантности соответствует увеличение изменения ЧСС и при эффективной, и при нарушенной психической адаптации, но в случае эффективной адаптации отмечалось также и усиление КГР (за счет отрицательной составляющей ее амплитуды), которая при нарушенной адаптации не включалась в выделенную совокупность признаков.

Активационные сдвиги при выполнении счетных операций характеризовались положительной зависимостью между их функциональной специфичностью и фрустрационной интолерантностью, т. е. относительным увеличением по мере нарастания фрустрационной интолерантности активации левого полушария, к которому обращена эта нагрузка. Усиление специфичности при эффективной психической адаптации определялось отрицательной связью между фрустрационной интолерантностью и выраженностью изменения во время осуществления счетных операций ɑ-индекса в правом полушарии, а при нарушении адаптации — положительной связью со степенью его изменения в левом.

При мысленном представлении зрительного образа более выраженные зависимости между фрустрационной интолерантностью и вегетативными сдвигами отмечены при нарушенной психической адаптации. Возрастание фрустрационной интолерантности соответствовало в этом случае увеличению при указанной нагрузке ЧСС (положительная связь с изменением интервала R—R) и амплитуды КГР (и положительного, и отрицательного ее компонентов), тогда как при эффективной психической адаптации в выделенную совокупность из названных признаков включалась только (и с обратным знаком) амплитуда отрицательного компонента КГР.

При мысленном представлении зрительного образа активационные сдвиги в отличие от аналогичных при выполнении счетных операций характеризовались не увеличением, а снижением функциональной специфичности по мере возрастания фрустрационной интолерантности. Уменьшение функциональной специфичности дает основание отнести параллельное повышение фрустрационной интолерантности и редукции ɑ-индекса при мысленном представлении зрительного образа главным образом за счет возрастания эмоционального напряжения. При нарушении психической адаптации об этом же свидетельствует и характер вегетативных сдвигов. Таким образом, по мере усиления фрустрационной интолерантности, особенно в случае нарушения психической адаптации, увеличивается эмоциональная значимость внутренних стимулов, отличающихся типичной для образных представлений многозначностью связей и эмоциональной окраской.

Значение фрустрационной интолерантности для организации эмоционального стресса сказывается и на характере ее связей с показателями экскреции и обмена катехоламинов. Увеличение фрустрационной интолерантности соответствует возрастанию экскреции ДА и НА, суммарной экскреции веществ катехоламиновой природы, усилению синтеза НА (судя по отношению НА/ДА) и метаболизма катехоламинов с образованием ВМК (см. табл. 14). При этом в случае эффективной психической адаптации повышение интенсивности синтеза катехоламинов отмечается и в предшествующих звеньях их обмена: наряду с возрастанием синтеза НА увеличивается и синтез ДА (отношение ДА/ДОФА). При нарушенной психической адаптации последний показатель не включается в выделяемую совокупность признаков, и в то же время возникает отрицательная связь с уровнем экскреции ДОФА. Указанные различия могут свидетельствовать об уменьшении при нарушении психической адаптации резервных возможностей САС. Помимо этого, при эффективной психической адаптации повышение экскреции НА по мере усиления фрустрационной интолерантности определяется в основном возрастанием экскреции связанной его формы, тогда как при нарушенной психической адаптации — свободной. Связь с экскрецией свободного Ад отрицательна при эффективной адаптации и положительна при ее нарушении. Таким образом, при нарушенной психической адаптации изменения секреторной активности САС соответствуют большей выраженности эмоционального стресса и уменьшению резервных возможностей САС.

Наряду с фрустрационной интолерантностью в организации эмоционального стресса и адаптационного процесса важную роль играет степень адекватности порога фрустрации уровню требований, предъявляемых к адаптационным механизмам в конкретной системе человек — среда. При нарушении соответствия между порогом фрустрации и напряженностью адаптации для характеристики адаптационного процесса представляется существенным, в какой мере риск нарушений психической адаптации связан с усилением адаптационной напряженности и в какой — с исходной недостаточностью порога фрустрации. Если последний определяет потенциальную лабильность или устойчивость психической адаптации, то реализация этих потенциальных характеристик зависит от соотношения порога фрустрации и степени возрастания тревоги в ситуации адаптационной напряженности. Сочетание выраженной тревоги и высокого порога фрустрации позволяет отнести повышение уровня тревоги главным образом за счет интенсивности фрустрационного воздействия и более высоких требований к адаптационным механизмам. Напротив, усиление тревоги и эмоционального напряжения при низком пороге фрустрации дает основание говорить о преимущественном значении исходной лабильности психической адаптации и рассматривать возрастание эмоционального напряжения как следствие этой лабильности. Чем больше разность между уровнем тревоги и порогом фрустрации, тем более значимую роль в формировании тревоги играет исходная лабильность. Таким образом, разность между уровнем тревоги и порогом фрустрации может служить показателем уровня реализованной лабильности.

При сопоставлении групп, дифференцированных по эффективности психической адаптации, показатель реализованной лабильности1  достоверно различает их, причем эффективность психической адаптации уменьшается при возрастании реализованной лабильности. Сама по себе эта закономерность не зависит от особенностей системы человек—среда; однако уровень реализованной лабильности, при котором возникают нарушения психической адаптации, снижается с возрастанием адаптационной напряженности. При сравнении групп с равной эффективностью психической адаптации в контингентах, обследованных в стабильной среде (1), при изменениях среды, обусловливающих умеренное повышение требований к адаптационным механизмам (2), и в ситуации высоких требований к этим механизмам (3), реализованная лабильность максимальна в стабильных условиях и минимальна при высоких требованиях (табл. 20).

 

Таблица 20.

Изменения уровня реализованной лабильности в зависимости от эффективности психической адаптации (I) в контингентах с различной напряженностью адаптационного процесса (II)

 

Таким образом, вероятность адаптационных нарушений при равной реализованной лабильности увеличивается с возрастанием адаптационной напряженности. Уровень реализованной лабильности, достаточно низкий для сохранения эффективной адаптации в стабильных условиях, при повышении требований к адаптационным механизмам соответствует неустойчивой адаптации. При высокой напряженности адаптационного процесса такая неустойчивость возникает при еще более низкой реализованной лабильности.

Приведенные в табл. 20 данные свидетельствуют о том, что в относительно стабильной среде эффективность психической адаптации в большей мере зависит от индивидуально варьирующего уровня реализованной лабильности. При значительном нарушении сбалансированности в системе человек—среда, результатом которого является выраженное возрастание требований к адаптационным механизмам индивидуума и усиление эмоционального напряжения, ухудшение качества психической адаптации может отмечаться и при исходно достаточных адаптационных возможностях субъекта, и соответственно при относительно низкой реализованной лабильности. Следует отметить, что различия между абсолютными значениями показателя реализованной лабильности при разном уровне требований к адаптационным механизмам максимальны при эффективной психической адаптации и достоверно уменьшаются при ее нарушении. По-видимому, возникновение таких нарушений (особенно стойких) даже при существенных изменениях в системе человек—среда в значительной степени зависит от индивидуальных предиспозиций; в частности, они связаны с характерным для той или иной предиспозиции уровнем реализованной лабильности. Одним из путей влияния реализованной лабильности на эффективность психической адаптации может служить ее воздействие на формирование тревожного ряда: при более высоком уровне этой лабильности смена менее тяжелых элементов ряда более тяжелыми происходит при меньших абсолютных значениях интенсивности тревоги, что может способствовать возникновению нарушений психической адаптации, в том числе и клинически выраженных.

Реализованная лабильность оказывает влияние на все аспекты психической адаптации. Она является одной из существенных составляющих системы, определяющей связи между собственно психической и психофизиологической адаптацией. Коэффициент детерминации показателя реализованной лабильности при множественной регрессии в случае использования совокупности параметров, отражающих состояние вегетативного регулирования и церебральной активации, близок в группах с эффективной и нарушенной адаптацией (соответственно 52.6 и 45.2 %).

Основные психофизиологические зависимости для реализованной лабильности определяются увеличением при ее возрастании вегетативных и активационных сдвигов, которые типичны для состояний эмоционального стресса. Характер психовегетативных связей, отражающих указанные зависимости, совпадает в группах, различающихся по эффективности психической адаптации (см. табл. 13). И при стабильной психической адаптации, и при ее нарушении в совокупность вегетативных параметров, выделяемых в результате множественной регрессии для показателя реализованной лабильности, включается средний интервал между двумя сердечными сокращениями (интервал R—R), причем ЧСС возрастает по мере увеличения реализованной лабильности. С последней так же положительно, как и ЧСС, в рамках рассматриваемой совокупности физиологических характеристик связан уровень АД. Выраженность этой зависимости, определяемой величиной стандартизованного коэффициента регрессии, больше для диастолического давления, чем для систолического, и при эффективной психической адаптации, чем в случае ее нарушения. Это обстоятельство приобретает значение в свете представлений о возможности двух типов физиологических сдвигов при эмоциональном стрессе, для одного из которых характерно повышение АД в основном за счет роста периферического сопротивления, а для другого — за счет возрастания ударного и минутного объемов кровообращения. Первый тип связывается с преимущественным усилением секреции НА, второй — Ад. По-видимому, повышение АД, особенно при эффективной психической адаптации, в большей мере определяется первым из указанных механизмов. Об этом же свидетельствует положительная зависимость между уровнем реализованной лабильности и секреции НА, тогда как ее связь с секрецией Ад отрицательна при эффективной адаптации, а при нарушенной хотя и положительна, но слабее, чем с НА (см. табл. 14).

Повышение АД по мере роста реализованной лабильности в случае нарушения психической адаптации довольно устойчиво, что проявляется в возникновении отрицательной связи между реализованной лабильностью и изменением диастолического АД в период обследования. При эффективной психической адаптации, напротив, реализованная лабильность положительно связана с колебаниями диастолического давления.

Вегетативные сдвиги, характерные для эмоционального стресса, проявляются также в снижении по мере роста реализованной лабильности ЭСК, а при нарушениях адаптации — и в возрастании изменений в процессе исследования положительного компонента амплитуды КГР. Описанные вегетативные изменения при эффективной психической адаптации сопровождались и редукцией ɑ-ритма, тогда как при адаптационных нарушениях этой связи нет, что может свидетельствовать о возникновении диссоциации между информационным и мотивационным компонентами эмоционального напряжения.

Большая значимость внешнего стимула при эффективной психической адаптации проявляется и в особенностях ориентировочной реакции. Хотя интенсивность кожно-гальванического ответа на первый звуковой стимул возрастает по мере увеличения реализованной лабильности и при эффективной, и при нарушенной адаптации, длительность этого ответа и скорость габитуации изменяются в группах, разделенных по эффективности адаптации, в противоположных направлениях: при эффективной адаптации длительность кожно-гальванического ответа по мере увеличения реализованной лабильности возрастает, а скорость габитуации уменьшается, тогда как при нарушениях адаптации наблюдается обратная закономерность.

Напротив, при нарушении психической адаптации значимость внутренних стимулов с ростом реализованной лабильности возрастает. Хотя эта закономерность отмечается и при эффективной адаптации, выраженность связей выше в случае адаптационных нарушений. В обеих группах при мысленном представлении зрительного образа реализованная лабильность положительно связана с сокращением интервала R—R и увеличением выраженности КГР (за счет отрицательного компонента ее амплитуды при эффективной адаптации и положительного — при нарушенной). Этому сдвигу соответствует относительно большая активация правого полушария: реализованная лабильность положительно связана с выраженностью активации правого полушария (положительная связь с величиной изменения ɑ-индекса) при эффективной адаптации и отрицательно — с активацией левого полушария (что, очевидно, приводит к функциональному преобладанию правого) при нарушенной. Возрастание значимости именно образных внутренних стимулов при нарушении адаптации подтверждается тем, что в этом случае в выделяемую при множественной регрессии совокупность не включаются показатели, отражающие вегетативные и активационные сдвиги при выполнении задаваемых экспериментатором счетных операций, которые при эффективной адаптации входят в эту совокупность.

Усиление по мере роста реализованной лабильности физиологических сдвигов, типичных для эмоционального стресса, проявляется и в характере зависимостей между ней и секреторной активностью САС (см. табл. 14). Общесекреторная активность САС возрастает по мере увеличения реализованной лабильности и более выражена при эффективной адаптации. В то же время секреция свободных катехоламинов теснее связана с реализованной лабильностью при адаптационных нарушениях. При таких нарушениях положительная зависимость между реализованной лабильностью и экскрецией ДА и НА дополняется положительной связью с экскрецией Ад (при эффективной адаптации последняя отрицательна). Возрастание положительной связи между реализованной лабильностью и экскрецией свободных катехоламинов в случае адаптационных нарушений сопровождается некоторыми данными, указывающими на снижение резервных возможностей САС. Это проявляется в возникновении отрицательной связи с уровнем экскреции ДОФА и в исчезновении связи с усилением декарбоксилирования ДОФА (отношение ДА/ДОФА), характерным для тренированных людей в состоянии стресса [Большакова, 1973].

И при эффективной, и при нарушенной психической адаптации отмечается положительная связь между реализованной лабильностью и отношением НА/ДА, но зависимость между этим показателем и отношением ВМК/(Ад+НА), положительная в контингенте с эффективной адаптацией, становится отрицательной, если адаптация нарушается. Соответственно возрастание реализованной лабильности при нарушении психической адаптации сопровождается характерным для состояния выраженной тревоги сочетанием ускорения синтеза НА и замедления метаболизма катехоламинов с образованием ВМК, что ведет к дальнейшему повышению уровня свободных катехоламинов.

Таким образом, в случае эффективной психической адаптации психофизиологические соотношения, определяемые реализованной лабильностью, отражают более выраженную ориентировку на внешнюю ситуацию (определяющую адекватность адаптационных перестроек), большую согласованность вегетативных и активационных сдвигов и относительную сохранность резервных возможностей адаптационных механизмов, тогда как при нарушенной психической адаптации — большую ориентировку на внутренние, мотивационные стимулы, снижение адаптационных резервов и выраженность явлений тревоги. Рассмотренные зависимости свидетельствуют о важной роли реализованной лабильности в организации психофизиологических соотношений, характерных для эмоционального стресса.

  1. В настоящем исследовании для оценки его использовали разность между фактором F1 теста Кеттелла (отражающим уровень тревоги и эмоционального напряжения) и фактором F3 того же теста (отражающим уровень порога фрустрации).


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *