803. Колонка Иона Дегена. 8. Из переписки. 1.

Термин «колонка Иона Дегена» я уже употреблял в одном из своих комментариев, и теперь эта колонка будет постоянной частью журнала. Нумерацию текстов в этой колонке я буду вести, начиная с первого текста цикла «Ион Деген и последняя встреча».

Итак, я начинаю восьмой текст из новой серии «Колонка Иона Дегена».

Я хочу начать этот текст с некоторых цитат из нашей переписки, которую, вероятно, буду цитировать и позднее, начиная с первого письма после многолетнего перерыва. После этого письма наши контакты, хотя и виртуальные, стали такими же тесными, как были 59 лет тому назад.

Вот сокращенный текст моего первого письма. Напоминаю, это первое письмо после многолетнего перерыва.

Яне Дегену от Феликса Березина

Я начинаю без имени, поскольку в институте ты был для меня Яня Деген. Я так и искал тебя в интернете и во время неоднократных поездок в Израиль, но мне все время попадалась какая-то Яня Борисовна Деген (как я потом узнал, твоя родственница). И в одном поиске к этой Яне Борисовне проскочил Ион Лазаревич Деген. На этом все трудности закончились. К сожалению, это произошло уже после того, как я безуспешно искал тебя в Израиле. Безуспешно по той же причине расхождения имен.

Очень тесно, практически ежедневно мы с тобой общались всего три года. Наше знакомство началось с моего безуспешного визита к декану лечфака Склярову, тому самому, которого нельзя назвать собакой, ибо собак бранить нехорошо (это я цитирую твою эпиграмму). Тогда ты посоветовал мне обратиться к проректору по учебной работе, я не помню, как его звали, и он действительно, не выслушав печальной истории моих похождений в Станиславе, через два слова остановил меня и сказал: "Это неважно, есть приказ министерства, и я отдаю приказ о Вашем зачислении". "Ах он старый либерал", — сказал ты.

Ион Деген – студент. Фотография, подготовленная для выпускного альбома.

Ион Деген на фотографии в выпускном альбоме (крайний справа в нижнем ряду).

Источник: книга И.Дегена «Из дома рабства» Издательство «Мория». Израиль, 1986

А последний наш разговор был тогда, когда ты рассказал мне, что для твоего зачисления в ординатуру в Киеве потребовался звонок из высокой партийной инстанции, в котором люди, которые этот вопрос решали, посоветовали поговорить с тобой как коммунист с коммунистом и категорически распорядились зачислить тебя в ординатуру. Несмотря на относительно короткий срок наших ежедневных бесед (впрочем, тогда этот короткий срок составлял свыше 12% всей моей жизни), у меня на всю жизнь сохранилось ощущение дружбы.

Я каждый раз смотрел передачу о встречах ветеранов в Израиле, и пока ты там был, я был спокоен, это значило, что ты жив и достаточно здоров, чтобы быть на этих встречах.

Встреча ветеранов Великой Отечественной войны в Израиле. Присутствует также министр обороны Израиля Эхуд Барак. Крайний справа — Ион Деген.

Фото с сайта

Потом наш однокурсник Виля Шляхтер, который теперь в Америке, написал мне, что ты прислал ему свои рассказы. Рассказы на русском языке, иначе Шляхтер не смог бы их прочитать. Это была добрая весть. Потом мне попалось то стихотворение, которое, судя по тому, что ты говорил в интервью, тебе уже надоело, но которое я считаю одним из лучших стихотворений о войне. Говорят, что оно ходило по России безымянным, но мне оно попалось уже с именем, отчеством и фамилией. К сожалению, имя там тоже было написано Ян.
Искать на "человека-легенду" мне не пришло в голову, ибо о том, что ты человек-легенда, я узнал уже из текста твоего интервью. Мне очень понравилось интервью, особенно в том, что касалось оценки роли Ариэля Шарона и Переса. Я так же отношусь к Пересу, но, в отличие от читательницы, приславшей отклик на твое интервью, считаю, что Израиль сумеет защитить себя, несмотря на Переса, и не требуя непосредственной помощи от Всевышнего, у которого, как известно, много дел.
Теперь интернет будет мне предоставлять сведения регулярно, но все-таки мне бы хотелось, чтобы ты сам прислал мне электронное письмо и рассказал о себе изнутри.
О себе только пару слов — если чем-то заинтересуешься, спросишь.
Я был руководителем лаборатории и профессором в первом мединституте. Лабораторию перестали финансировать в 1996 году, а с должности профессора меня уволили с формулировкой "по окончании контракта" в 2009 году. Поскольку, в отличие от Израиля, российская зарплата профессора, а тем более пенсия не может служить источником существования, я стал консультировать в одной крупной корпорации, организовал там психологическую службу, читал курс «психология бизнеса», рекомендовал им людей, ранее работавших в моей лаборатории. Сейчас они могли бы в принципе обойтись и без меня, но как люди добросовестные, они продолжают мне платить зарплату, достаточную для того, чтобы покрывать прожиточный минимум. Впрочем, не реже раза в неделю они обращаются за консультацией непосредственно ко мне.

Моя старшая сестра, твоя ровесница, была активным деятелем партии «Яблоко», но сейчас занята тем, что ведет, и с успехом, блог в Живом Журнале под ником tareeva. Она видела тебя только пару раз в Черновцах, но хорошо помнит эти встречи. Теперь она собирает подборку твоих стихов.

Моя старшая сестра Лина (Энгелина Борисовна Тареева)

Фото: Антон Красовский

Обращение на "ты", я надеюсь, ты примешь, не только в память о старой дружбе, но и потому, что в иврите уважительного "Вы" вообще нет.
Твой е-мейл адрес и телефон я получил от Ильи Лиснянского, который, надеюсь, действовал с твоего разрешения.
Что ж, как пишет Окуджава, "нас юность сводила, да старость свела".
Пишу, и сердце щемит.
Если ты захочешь ответить, я буду рад. Но в любом случае,
всегда твой, Феликс.

Ответ Дегена я получил через 2 часа 40 минут.

02.01.2011 19:45

Феликс, дорогой, сволочь ты этакая! Неужели ты не знал, что я Ион? Яней меня продолжают называть только те, кто с самого детства повторял ласкательное имя, данное мне мамой (благословенна память её).

Тебя вспоминал довольно часто. По разным поводам. И тогда, когда умерла твоя однокурсница (старческий склероз: забыл её птичью фамилию, и даже имя). Вспоминал, как случайно выиграл у тебя пари, поспорив, что напишу стихотворение. Поздно вечером ты ушёл, и уже после твоего ухода я крепко выпил с фронтовыми друзьями. Проснулся в полдень со страшной головной болью. Пошёл пройтись. В три часа вспомнил, что поспорил с тобой о чём-то. О чём? Наконец, дошло до меня, что в 5 ты придёшь за бутылкой коньяка, если я не напишу стихотворения на тему, кстати, предложенную тебе накануне. И написал. Помнишь ли ты тему? И вообще, помнишь ли ты, что я пописывал вирши? Ведь военных стихов, если не ошибаюсь, я тебе не читал. Знали их четыре фронтовика. А из пацанов — только Долик Немеровский, брат которого, мой соученик, погиб на фронте.

«И вообще, помнишь ли ты, что я пописывал вирши?»

Ион Деген читает свои стихи.

Фото: Виктор Ольховский

Надеюсь получить подробный отчёт о твоей жизни в течение прошедшего полувека. Сейчас позвоню Илье Лиснянскому и устрою ему втык. Он мне даже не намекнул о тебе. И вообще ведёт себя как-то странно. Я передал ему в подарок монографию, недавно изданную в Москве, а он даже не позвонил. (Имеется в виду монография Дегена «Магнитотерапия» — Ф.Б.)

Обложка монографии Дегена «Магнитотерапия»

Фото с сайта

Илья Лиснянский, «которому надо устроить втык».

Фото с сайта

Что касается меня — пошёл 34-й год нашей жизни в Израиле, где я с избытком получаю то, что полагалось мне получить в Советском Союзе. Подробности? Спрашивайте — отвечаем.

С Новым годом! Самые-самые добрые пожелания!

Обнимаю!

Твой

Яня-Ион.

P.S. О каком интервью речь? Какой отклик? Какой читательницы?