Начало цикла.
Предыдыдущий пост цикла.

— Может быть, меня уже можно выписать? – спросила меня Лара на следующий день после своего триумфа.
— Я бы считал, что это ещё рано делать. Во-первых, мне нужно убедиться, что ваш навык ходьбы стал устойчивым, во-вторых, я хотел бы провести некоторые исследования, чтобы иметь ясное представление о том, в каком состоянии я вас отпускаю.
— Для того чтобы проверить мой навык, наверное, достаточно двух дней. А сколько времени займёт обследование?
— Можно будет договориться, что после первых анализов вы будете приходить с утра в клинику, где у вас будут брать кровь или другие биологические жидкости, и отправлять в межклиническую гормональную лабораторию. Тогда я не буду выписывать вас, а оформлю это как временный отпуск, потому что гормональная лаборатория проводит исследования для амбулаторных больных, только если это заранее запланировано. Если придётся исследования повторять, для этого не потребуется повторная госпитализация, просто нужные мне исследования буду заранее включены в план  работы межклинической гормональной лаборатории.

Биологические субстраты, взяты у Лары, планировалось направлять в межклиническую лабораторию.
Фото:    wcn247

— Ну а сейчас — когда меня можно отпустить в отпуск?
— Вы торопитесь?
— Это очень редкая возможность. Пока мама в больнице, я, конечно, буду её навещать, но ухаживать за ней каждый вечер мне даже не позволят. Я смогу возобновить тесные отношения со студенческим театром МГУ, войти как актриса в постоянный репертуар, получить роль в ближайшей постановке.
— А что будет, когда маму выпишут? Вам придётся опять всё это бросить?
— Тёте сказали, что мама пробудет в больнице ещё недели три, и тётя подтвердила своё обещание пробыть в Москве месяц после маминой выписки. Это уже много. О более позднем периоде я пока не думаю, но попробую найти выход. Может быть, я смогу заработать достаточно денег, чтобы по вечерам с мамой была сиделка.
— Мама привыкла именно к вашей заботе. Вы думаете, что она спокойно воспримет перемену, при которой вместо вас за ней будет ухаживать сиделка?
— Ну, поговорить то об этом я во всяком случае смогу.
— Скажите, Лара, вы всё время много думали о театре?
— Я не забывала о нём с тех пор, как там играла, но сейчас вдруг загорелась, как будто проблеск появился.
— Хорошо, — сказал я, — постараюсь как можно быстрее отпустить вас в отпуск.
— А во время отпуска я смогу к вам приходить?
— С какой целью? Вы хотите, чтобы я контролировал состояние вашего здоровья?
— Ну, вы врач, для вас это, конечно, главное. А мне было бы приятно и просто поговорить с вами хотя бы полчасика, прочесть вам какие-нибудь стихи и послушать ваши.
— Это возможно, — сказал я, — но не каждый день и не дольше, чем в течение часа.
— Спасибо, — сказала Лара, — я боюсь, что подъём моего настроения связан с успехом, которого вы добились в лечении, и поэтому связан с вашей личностью. Честно говоря, я боюсь отрываться от вас.
— Хорошо, Лара, обычаи нашей лаборатории предусматривают постепенное ослабление связей, когда мы считаем, что человек уже может справиться самостоятельно.
— Я ещё хотела спросить, а какие вы будете делать анализы?
— Я хотел бы определять уровень гормонов, играющих главную роль в возникновении стресса. Сейчас, когда вы в хорошем состоянии, данные, которые мы получим, я буду считать точкой отсчёта, и если по-прежнему буду вас наблюдать, буду повторять те же исследования, чтобы оценивать динамику.
Лара задумалась. После паузы она сказала:
— А я ещё долго буду нуждаться в наблюдении?
— Не думаю, но если повторять исследование раз в месяц, то полугода хватило бы.
— А какие гормоны важны для стресса?
— В состоянии стресса главную роль играет система гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников. В гипоталамусе образуются гормоны, контролирующий выделение АКТГ, и уже АКТГ определяет выброс в кровь кортизола, уровень которого очень важен при стрессе. Ну, а кроме того, мы исследуем также важные для адаптации вещества, которые называются катехоламинами – дофамин, норадреналин, адреналин, скорость, с которой они образуются и превращаются в другие вещества в результате обмена веществ, а также мы, возможно, будем исследовать и некоторые другие гормоны.
— Это звучит так сложно, а я привыкла в каждом деле добираться до сути… Но существуют словари и энциклопедии. Я постараюсь во всём этом разобраться, а если я где-нибудь запутаюсь, вы же не откажете мне в помощи?
— На это вы можете рассчитывать твёрдо, это тоже наш принцип. Человек, который проходил лечение в лаборатории, получает право звонить по любому вопросу и в любое время.
— И вы выдерживаете такую нагрузку? – сказала Лара.
— Как видите, я пока в добром здравии. А, кроме того, нагрузка не так уж велика. Если человек чувствует себя хорошо и у него не возникает проблем, очень быстро исчезает желание мне звонить.
— У меня не исчезнет.
— Простите, Лара, я не хочу вас обидеть, но при указанных условиях желание звонить исчезнет и у вас. Я не беспокоюсь о бывших своих пациентах, о которых ничего не знаю. Это значит, что никаких проблем нет. Когда проблема появляется, ко мне обращаются снова, иногда через много лет.
— Вы увидите, — горячо сказала Лара, — что я — исключение.
— Если вы исключение, — ответил я, — я это действительно увижу.
Исследования, о которых шла речь, были мне нужны для того, чтобы судить об адекватности гипоталамического регулирования у Лары. В зависимости от получаемых результатов и клинической картины, могло потребоваться вмешательство раньше, чем Лара бы поняла, что оно необходимо. Кроме того, мы могли вовремя установить, что необходимы и некоторые другие исследования. Резкий перепад в настроении Лары меня беспокоил: позавчера она ещё была не способна самостоятельно ходить и была несколько подавлена, а сегодня она уже была в приподнятом настроении и строила многочисленные планы. У моих пациентов с гипоталамическим синдромом (я хорошо знал этот синдром потому, что в 1971 защитил по психопатологии гипоталамического синдрома докторскую диссертацию) это могло быть следствием резкого изменения гипоталамического регулирования, на которое  следовало как можно раньше обратить внимание.
— Феликс Борисович, — сказала Лара,  а если через два дня вы меня отпустите в отпуск, можно мне пригласить ещё двух-трёх коллег по студенческому театру МГУ, и дать маленький прощальный концерт?
— Я здесь не хозяин, — сказал я, — этим отделением руководит Алла Викторовна, вопрос нужно решать с ней.
— А вы не поговорите с ней?
— Нет, Лара, вы самостоятельный взрослый человек, если вы о чём-то хотите договориться с другим человеком, приучайтесь обходиться без посредников.
Лара демонстративно скорчила недовольную гримасу, но сказала:
— Я думаю, что я договорюсь.
— Хорошо, Лара. Давайте полчасика погуляем по саду, в саду мы с вами ещё не гуляли.

Я хотел посмотреть, как Лара будет идти по неровным, засыпанным гравием дорожкам сада.  
Фото:  Фрезия

Я хотел посмотреть, как Лара будет идти по неровным, засыпанным гравием дорожкам сада.  Но она как будто бы даже не заметила разницы, и во время нашей прогулки всё время говорила о театре, о своём будущем. Практически это был монолог, потому что мне не удавалось вставить хоть слово. Это меня не беспокоило, по опыту я знал, что лёгкая приподнятость настроения  не вызывает протеста окружения, а может даже расцениваться как показатель улучшения состояния.
— Простите Лара, — сказал я в какой-то момент, когда посмотрел на часы —  мне нужно возвращаться в лабораторию, у меня там ещё много дел.
— Очень жалко, — сказал Лара, — с вами так приятно разговаривать.
Я подумал, что слово выбрано не удачно, если говорить о прогулке по парку, то следовало сказать: «Вам так приятно говорить, вы умеете слушать». Но я не произнёс этого вслух, а просто сказал Ларе, что ещё забегу к ней сегодня до того, как уйти из клиники.
Возле моего кабинета сидела женщина из группы Академической Школы Профессиональной Психологии (АШПП), которая накануне просила у меня консультацию.
— Вот, сижу уже полчаса, жду вас, — она сказала это с усмешкой, в которой, тем не менее, звучал укор.

Я ещё раз посмотрел на часы и сказал:
— Мы договорились с вами, что вы придёте в половине третьего, поэтому  нельзя сказать, что я опоздал.
Я успел разрешить основные её проблемы до трёх часов, и сказал:
— Надеюсь, вы удовлетворены консультацией, потому что уже три и на это время у меня назначена другая встреча.
И тут же дверь приоткрыл невролог, с которым мы договорились встретиться в три.
— Я была совсем другого мнения о вас, — сказала моя слушательница, вставая — я считала вас маститым учёным, спокойным и неторопливым, таким, каким привыкла видеть вас на занятиях. Ваш день, расписанный по минутам, для меня – большая неожиданность.
— Вы не одиноки в этом заблуждении, — сказал вошедший невролог. – Вероятно дело в том, что Феликс Борисович встречается с людьми, работающими в очень разных сферах,  а каждый из них считает, что именно эта сфера является единственной его специальностью.
— Мне хотелось бы получить ещё 15 минут вашего времени, — сказала моя слушательница по АШПП, — если это возможно, скажите когда – я буду точна.
— Завтра в 10,- сказал я, — это возможное для вас время?
— Вполне.
— Тогда завтра в 10.

Продолжение.

Вернуться в LiveJournal к комментариям и вопросам.

Tags: Лара

Posted in Без рубрики