Начало цикла.
Предыдыдущий пост цикла.

Когда я на следующий день вошёл во второе отделение, никаких последствий гипертермического криза у Лары я не обнаружил. Имели место те же остаточные явления давнего органического поражения, с которыми Лара жила, вероятно, уже много лет. Поскольку в неврологическом состоянии не появилось ничего нового, я решил, что можно начать работу с отрицательным подкреплением. В этом случае её надо было проводить очень осторожно, поскольку состояние Лары было связано с заинтересованностью гипоталамических структур. Но было одно обстоятельство, которое облегчало мою задачу — Лара была актрисой по призванию и в тот момент, когда потребовалось бы снять негативное подкрепление, его было легко трансформировать в театральную репетицию.

Вход в клинику им. С.С. Корсакова
Фото с сайта ММА.

Небольшой блок и приспособление, которое позволяло перекинуть прикреплённый к верхней части Лариной стопы  (с помощью липучки) нарядный ремешок, крепилось у меня на плече. Это была нестандартная конструкция, мне иногда приходилось прибегать к помощи моих бывших пациентов, которые имели возможность изготовить нужную мне вещь.  Я показал приспособление Ларе и объяснил ей последовательность:
— Вы делаете шаг левой ногой, это у вас хорошо получается, а правую только поднимаете, а я с помощью ремешка двигаю её на уровень шага так, чтобы она была рядом с левой. После этого вы ставите правую ногу на пол и снова делаете шаг левой. Движение будет очень медленным, но потом вы приспособитесь, и будете идти почти с нормальной скоростью.
Мы провели короткую репетицию в отделении и потом вышли в прямой и длинный коридор, в который выходили библиотека, аудитория и лестничный пролёт центральной лестницы.  Здесь, на втором этаже, длина коридора была около 60 метров. Обычно он был довольно пустым, но когда группа занималась в библиотеке или целый поток в аудитории, то вначале и в конце занятия коридор становился многолюдным. Многолюдье было мне не нужно, те несколько человек, которые будут с удивлением смотреть на наше передвижение, чувствительной Ларе были вполне достаточны. Мы проделывали описанную манипуляцию с переменой ног, постепенно увеличивая скорость, но каждый раз скорость приходилось замедлять, если кто-то проходил по коридору.
— Вас тревожат проходящие люди? – спросил я Лару.
— Они даже приостанавливаются и рассматривают меня, а уже два человека улыбались, глядя на нас.
— Что делать, Лара, – сказал я, — нам надо научиться ходить. Представьте себе, что это театральная репетиция, и вы репетируете роль колченогого.
— Я бы никогда не взялась за такую роль, — сказала Лара.
— Но представить-то себе вы это можете?
— С трудом.
— Ну, придётся потрудиться.
К тому моменту, как мы прошли коридор полностью в одну сторону и на две трети в обратную, закончилась лекция, и коридор заполнился студентами. Мы уже прошли лестничный пролёт, но четверо или пятеро студентов, которым зачем-то нужно было зайти в первое отделение, направились в нашу сторону.
— Это что ещё за диво? – сказал один из них. – Собачка на поводке?
Лара пунцово покраснела, и я решил, что негативного подкрепления достаточно.
— Это не собачка на поводке, — сказал я строго, — а одна из наиболее талантливых актрис театра МГУ. Чтобы не терять времени, Лара проводит репетиции даже в клинике.
Эта группка студентов остановилась и пошла вслед за нами, и тот же голос сказал:
— А какой же сюжет?
— Чудесное исцеление, — сказал я. – Вот видите, она сейчас не может в соответствии с сюжетом идти самостоятельно, а потом с помощью благородного принца произойдёт исцеление.
— Интересно, — сказал другой студент, — а эту часть вы продемонстрировать не можете?
— Ну, сейчас у нас не просмотр, но можно попробовать.
Мы остановились, и я тихо сказал Ларе:
 — Сыграйте, вы же актриса, сыграйте человека, который умеет ходить.
— Я упаду, — сказал она мне тихо.
— Я подхвачу, — сказал я, — но лучше не падать, вы видите, как они на нас уставились? Это публика, вы играете исцеление. Я снимаю ремешок, и вы идёте.
И Лара пошла. Я понял, что она действительно актриса, она не могла себе позволить оскандалиться на публике. Она сделала два или три очень неуверенных шага, потом несколько более уверенных шагов, а к концу коридора шла уже вполне уверенно. Я обернулся к студентам:
— Приходите на спектакль, это будет производить сильное впечатление.
Скептические взгляды превратились в уважительные и насмешливые реплики исчезли.
— Здорово играет, — сказал один из студентов, так всё было натурально, что я подумал, что идёт ортопедическая тренировка.
— Не судите опрометчиво, — сказал я. – Ну, нам с Ларой пора домой, всего доброго, — и мы свернули во второе отделение.
Как только дверь отделения закрылась, Лара покачнулась, но я сказал:
— Лара, я тоже зритель, и, может, даже значительно более важный, чем эти студенты, так что продолжайте играть до конца.
И Лара дошла до своей палаты без моей помощи.
— Очень хорошо, — сказал я, — у вас действительно исключительное дарование. Завтра мы повторим такой же путь, только кусочек с ремешком будет совсем коротким, а дальше вы будете идти уже самостоятельно, теперь уже ясно, что вы это можете.
Ларино исцеление в её палате встретили аплодисментами.
— Вот, дорогие наши пациенты, — сказал я, — это истинный талант. Вначале Лара действительно была в тяжёлом состоянии, которое возникло приступообразно, но потом она уже могла, хотя и с трудом, ходить, и я предложил ей использовать ситуацию для репетиции, которая была ей необходима.
 Зашла Нина и сказала:
— Ларочка, я тебя поздравлю! Это было прекрасно.
— Вы разве видели? – спросила Лара, — Вас же не было там.
— Начало и конец я видела здесь, а потом стояла в конце коридора, чтобы не попадаться вам на глаза до тех пор, пока вместе с вами не вошла в отделение.
Я не знаю, было ли это психотерапевтическим ходом со стороны опытной Нины, но можно было не сомневаться, что соседи Лары по палате были искренне убеждены, в том, что проверялось Ларино артистическое мастерство, и что она эту проверку блестяще прошла.
Теперь надо было снова перейти к положительному подкреплению, и Ларина любовь к поэзии опять была для этого использована.
Я спросил Лару:
— Хотите теперь вернуться к поэзии? Вы заслужили награду.
— С удовольствием, — сказала Лара.
– В палате или наедине?
— Наедине. Публичный концерт я дам перед выпиской.
Мы перешли в учебную комнату и Лара сказала:
— Читайте вы. В палате это было бы неудобно, а здесь я буду вас слушать с удовольствием.
— Хорошо, — сказал я, — только не в одни ворота, сначала я, потом вы. У вас есть какие-нибудь пожелания относительно того, что вы хотите от меня услышать?
— Феликс Борисович, — голос Лары звучал умоляюще, — вы же наверняка пишете стихи. Прочтите мне какое-нибудь ваше стихотворение.
— Я не пишу стихов, Лара, я их сочиняю и забываю через месяц после того, как сочинил.
— Но, значит, что-то помните и сейчас?
— Помню. Был у меня когда-то цикл «Осколки молодости», могу его использовать. Например:
Подойти ко мне,  взгляни в глаза мне,
Ласковую руку протяни,
Мне на плечи падают как камни
Тусклые бессолнечные дни.
Лаской и теплом укрой мне плечи,
Под нелепым каменным дождём.
Может статься, что и этот вечер
Мы с тобою вместе переждём.

— Мне понравилось, — сказала Лара, — я знала, что вы талантливый человек.
— Теперь ваша очередь.
— Я ещё не читала Есенина, а ведь он лежал в этой клинике и здесь написал «Чёрного человека». Это длинно, но отрывок или два я прочту.

Вид на здание клиники. Сюда в декабре 1925 года был госпитализирован Есенин. 21 декабря 1925 года, за 7 дней до гибели, Есенин покинул клинку.
Фото с сайта ММА.

И она начала читать сначала очень тихо, потом медленно повышая голос, но сохраняя грустный лиризм.

Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

<…>
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами…

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою».

— Ну, хватит, пожалуй, — сказала Лара, — я к «Чёрному человеку» обратилась, в самом деле, потому, что это было написано здесь, в этом же здании.
— Вы очень хорошо читаете, если не будет труппы, можете выступать с вечерами поэзии.
— Возможностей много, — сказал Лара, — нужно только, чтобы мама поправилась, и у меня были хоть немножко развязаны руки.
В завершение нашей поэтической встречи мы ещё раз обменялись стихами, я выбрал Кольцова, она – Лермонтова.

Продолжение.

Вернуться в LiveJournal к комментариям и вопросам.

Tags: Лара

Posted in Без рубрики