Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

702. Закон парных случаев. Лара. 8

Начало цикла.
Предыдыдущий пост цикла.

Начало нового этапа обучения Лары ходьбе неожиданно пришлось отложить. Едва я на следующий день появился в лаборатории, мне позвонила Нина, медсестра второго отделения и сказала:
— Ваша Лара чем-то заболела, у неё температура 39,5.
— Спасибо за информацию, я немедленно выхожу.
Казалось, что жар от Лары чувствуется даже на расстоянии. Лицо её горело, она выглядела обеспокоенной, но меньше, чем я ожидал.
— Как вы полагаете, — спросил я у Лары, — эта температура вызвана какой-то инфекцией?
— Я не знаю, — сказала Лара, — но не слишком напугана, потому что такая высокая температура у меня уже была два или, может быть, три раза, не помню точно.
— И чем вас лечили?
— Мне давали какие-то жаропонижающие, и она постепенно проходила.

 


Температура у Лары поднялась до 39,5.
Фото:    NetDoktor.de

 

Я сказал дежурившей в коридоре санитарке:
— Передайте, пожалуйста, Нине, что я прошу её зайти в палату, и если в отделении есть амидопирин, принести грамм амидопирина.
Нина пришла сразу же, и амидопирин в отделении нашёлся.
— Спасибо, Нина, — сказал я, — Дайте, пожалуйста, Ларе выпить этот грамм амидопирина, назначение я запишу.
Амидопирин обладает жаропонижающими свойствами, и моё назначение не вызвало удивления. Между тем, я проводил амидопириновую пробу: температуру, вызванную любой инфекцией, амидопирин снижает, но она не снижается при гипертермическом кризе гипоталамического генеза. Нина дала Ларе два раза по полуграммовой таблетке амидопирина, причём просила каждую таблетку запивать большим количеством воды в соответствии с инструкцией. Когда Нина ушла, я сказал Ларе:
— Не нужно беспокоиться, температура упадёт, хотя я не могу сказать, как скоро.  Работать мы сегодня не будем, а попозже я просто зайду к вам побеседовать, Нина будет мерить температуру каждый час. Я не прощаюсь, наверное, часа через два приду.
Я попросил Нину об измерении температуры каждый час с записью в дневнике получаемых значений температуры, и вернулся в лабораторию.
Я думал, что день у меня будет в основном занят работой с Ларой, и поэтому раньше, чем заняться работой, которую я мог делать без чьего-либо участия, я поинтересовался, нет ли у кого-нибудь ко мне дел. Дела, как всегда, нашлись. Я обсудил текущую работу с некоторыми сотрудниками, а потом начал писать статью, для которой раньше никак не выбиралось время. Впрочем, на статью у меня осталось 45 минут, поскольку  истекали два часа, после которых я обещал прийти к Ларе.  
Раньше, чем зайти в палату, я зашёл в комнату, в которой работала Нина, и спросил о результатах измерения температуры.
— Пока эффекта нет, — сказала Нина и добавила: — В первый раз вижу, чтобы грамм амидопирина вообще не снизил температуру.
— У Лары есть остаточные явления органического поражения мозга, которые выражаются в гипоталамическом синдроме. При этом действие амидопирина может сильно замедлится.
Я не стал говорить о гипертермическом кризе, продолжительность этого криза может варьировать в широких пределах, а вызывать у персонала беспокойство мне не хотелось. Я сел возле Лариной постели и спросил её:
— Вам трудно говорить?
— Несколько труднее, чем обычно, но, наверное, не слишком. Мне труднее говорить, потому что усилилась слабость, но у меня не болит горло, так что это наверняка не ангина.
— Что вы знаете о состоянии вашей мамы?
— Лечащий врач сказал тёте, что мамино состоянии стабилизировалось, и что сегодня её переведут из реанимации в общую палату. А мама вообще говорит, что чувствует себя хорошо и что её можно выписывать. Но это не от болезни зависит, а от маминого характера, она всегда утверждает, что чувствует себя хорошо.
— А свою работу в студенческом театре вы полностью прервали?
— Получается, что так – у меня нет времени, но сейчас, после премьеры «Пяти вечеров» в нашем студенческом театре, мне предлагают роль Кати во втором составе. Во втором составе потому, что если у меня не будет возможности играть, всегда сыграет Катю моя подруга, которая играет ту же роль, только в первом составе. Она мне говорит, что она будет приходить ко мне домой и мы будем с ней репетировать. Она-то эту роль знает, в одном спектакле уже играла.
— Тянет всё-таки сцена? – спросил я.
— Я вообще люблю театр, играю ли я на сцене или смотрю. Но, конечно, вернуться на сцену было бы заманчиво.
Потом она долго и увлечённо рассказывала мне о знаменитых спектаклях, которые видела, о актёрах, которых любит, о том, что её хорошо встречают актёры в «Современнике», где у неё уже много личных знакомых, и что Свободин однажды ей сказал: «Бросьте своё издательство, приходите к нам на любую должность, на какую возьмут, а дальнейшее продвижение – это уже внутреннее дело коллектива».
— И что, — сказал я, — готовы ли вы пойти на любую должность в «Современник»?
— Жаль, но для меня это невозможно. Ни на какой должности в «Современнике» у меня не будет нормированного рабочего дня, а будут дни, когда я не смогу вообще уйти из театра, а я не могу оставить маму на целый день без помощи.
— Люди болеют и поправляются, — сказал я, — может быть, здоровье вашей мамы будет настолько хорошо, что вы сможете распоряжаться своим временем.
— Нет, — сказала Лара, — уже есть такой опыт. Маме бывало подолгу хорошо, а потом приходилось вызывать скорую помощь, и она попадала в больницу. Пока был жив отец, было хотя бы кому вызывать скорую, а теперь я всегда должна быть готова включиться в мамину ситуацию.
— Ну, вот выйдите замуж, — сказал я ей, — распределите дежурство с мужем.
— Потому и не выйду замуж, что вряд ли найдётся мужчина, который согласится жениться на мне и получить в нагрузку заботу о тёще.
— Даже когда вы выпишитесь из клиники, у вас будут мои координаты, и вы сможете со мной советоваться при любой перемене ситуации, не говоря уж о том, что вы сможете мне сообщать о любом изменении своего состояния.

 


«Пока был жив отец, было хотя бы кому вызывать скорую».
Фото:   Petr Gladkikh

 

— Я знаю это.
— Вы так хорошо разбираетесь в людях? – спросил я.
— Я не думала об этом, а о том, что я всегда смогу к вам обратиться, знает весь персонал отделения.
«Да, — подумал я, — в лаборатории это, конечно, знают все, но лаборатория  это «государство в государстве», но оказывается вся клиника — маленькая деревенька, по которой распространяются слухи».
И Лара, как бы прочитав мои мысли, сказала:
— Здесь не про всех врачей говорят что-нибудь, а о вас говорит весь персонал.
— А как вы думаете, почему – именно вам это рассказывают, или и другим тоже?
— Всем пациентам, которые имели или имеют к вам какое-нибудь отношение. Они говорят это, чтобы утешить, чтобы внушить уверенность. Говорят, что «Если уж Феликс Борисович сам вами занялся, вам повезло. Он ни в какой ситуации не откажет вам в помощи».
Это было правдой, но никогда за пределами лаборатории я этого не обсуждал. Но вот, услышал это и в отделении.
Пришло время третьего измерения температуры, её измерили, она оставалась прежней.
— Отдохните, — сказал я Ларе, — я зайду ещё через час.
Я пришёл к четвёртому измерению температуры, и оказалось, что она внезапно упала сразу до нормальных цифр.
— Чудеса, — сказала Нина, — не снижалась – не снижалась, и сразу нормальная. И не потела, как обычно при приёме жаропонижающих средств.
— Вы ведь знаете, Нина, что ни один пациент не повторяет в точности клиническую картину, которая наблюдалась у другого. При вашем опыте и внимательности Вы уж наверняка сделали такой вывод.
Нина улыбнулась и я понял, что слова о её опыте и внимательности были ей приятны. Этот разговор продолжился, когда я делал запись в листе назначений Ларе. Я назначил ларе ноотропные препараты и мембранопротекторы. А когда я поднял голову от листа назначений, Нина сказала:
— Что пациенты бывают разными, я, конечно, знаю, но ваши больные часто бывают ни на каких других не похожи, и работу вашу часто ни с чем не сравнишь. Хоть последних ваших возьми – Наджафа и Лару, или Сашу, который без особой пользы пролежал три месяца в НЦПЗ, а у нас и месяца не пробыл и вернулся к учёбе.
— Что это вы, Нина, захваливаете меня?
— Вы и сами это знаете, — сказала Нина, — только не скажете никогда, а я человек от вас независимый, работаю давно и перевидала много. Иногда хочется мне человеку сказать то, что, может быть, другие не скажут. В лицо сказать, а то всё больше сплетни слушаешь.
— Ладно, Нина, — сказал я, — спасибо на добром слове.
— А вы теперь когда придёте?
— Завтра работать с Ларой буду.
— Что-нибудь новенькое?
— Новенькое, но очень простое.
— Хорошо, — сказала Нина, — я завтра буду в отделении, погляжу.

Продолжение.

 

 

Вернуться в LiveJournal к комментариям и вопросам.

 

 

Tags:

Posted in Без рубрики


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *