— Какие у нас планы на этот день? – спросил меня Шефер.
— Я думаю, что как только будут готовы первые боксы, переводимые с домашнего режима на госпитализацию пациенты должны пройти флюорографию и осмотр. Неврология может немножко подождать, она не связана с контагиозностью, а лёгкие – это основные ворота инфекции. Попроси Алевтину Митрофановну тебе помочь и привлечь к этой работе практиканток.
— А чем займёшься ты? – спросил Шефер.
— Я постараюсь как можно быстрее связаться с Жуматовым.

Жуматов был профессором-вирусологом. Во время вспышки вестибулярного энцефалита группа Чумакова не обнаружила никакого вируса, да они и не ждали его,  а сотрудники Жуматова вирус высеяли на куриных эмбрионах, но потеряли при пересеве.

– Посмотрим, может здесь они не потеряют при пересеве вирус, — сказал я.
— Ты думаешь, они смогут быстро приехать?
— Убеждён,  и даже не быстро, а немедленно, Жуматову надо взять реванш за потерянный вирус вестибулярного энцефалита.  А когда этот вопрос решу, приду к тебе, будем работать вдвоём.

В этом районе посёлка располагалась школа.
Фото: Ольга 

Связываться с Алма-Ата я решил из кабинета Любови Дмитриевны. Воспоминаний о вспышке вестибулярного энцефалита у неё не было, и поэтому не будет скептического отношения к приезду вирусологов. Жуматов был на каком-то совете, но, назвавшись, я просил передать ему, что считаю дело очень срочным, и, как я и ожидал, моя фамилия вызвала у Жуматова выраженный ориентировочный рефлекс.
— Что, — спросил он меня, — повторная вспышка вестибулярного энцефалита?
— Это не та инфекция, — сказал я. – Один случай вестибулярного энцефалита был,  почти у всех пациентов менингизм, характера инфекции я не понимаю, и никто из здешних инфекционистов  не смог мне помочь.
— Вам можно перезвонить? – спросил Жуматов.
— Думаю, что да
Я повернулся к Любовь Дмитриевне и спросил:
— Можно ли вам позвонить из Алма-Ата?
— Конечно, — сказала она, — у нас очень хорошая связь, — и написала на листке бумаги номер, который я зачитал Жуматову.
— Побудьте у телефона с полчаса, — сказал Жуматов, — к этому времени я выясню свои возможности.
Жуматов оказался идеально точным.
— Рейсов Гражданской авиации в ближайшее время нет, но нам согласилась помочь санавиация, мы практически всё уже подготовили, и думаю, что через полчаса вылетим. В Усть-Каменогорске нам дадут вертолёт, так что прилетим прямо к вам.
— Ждём с большим нетерпением, — сказал я, и, разъединившись, пошёл к школе. Я не прошёл и трёх шагов,  как услышал автомобильный сигнал и увидел, как из машины поссовета председатель его машет мне рукой.
— Идёте работу принимать? – спросил он.
— Конечно, — сказал я, — если вы уже можете её сдавать.
— Я как раз за вами ехал, чтобы торжественно передать вам объект.
Зданию школы подготовка к размещению в ней временного стационара явно пошла на пользу. Двери и наличники окон были выкрашены светло-коричневой эмалевой краской, окна были свежевымыты, а как только мы вошли в вестибюль оказалось, что обоями он оклеен заново.
— Всё моющееся,  — сказал председатель поссовета, — и двери, и наличники, и обои. Пока у нас дезинфицирующий раствор ещё есть, и Нина Ермолаева обещала присылать его по мере надобности. Во флюорографическом автобусе уже размещены первые пациенты будущего стационара, и флюорография началась. А в большом боксе, который мы соорудили на первом этаже, Лев Григорьевич, Алевтина Митрофановна и две практикантки уже начали осмотр больных.
— Очень хорошо, — сказал я и начал неврологический осмотр пациентов, которых по мере осмотра помещали в стационар.
Реаниматологический автобус тоже стоял возле школы, и реаниматолог сказал мне:
— Как-то для меня работы не предвидится
— Ещё не вечер, — ответил я, и тут же действие развернулось с удивительной синхронностью. Одна из практиканток выбежала из флюорографического автобуса и сказала мне:
— Феликс Борисович, там у нас один пациент в автобусе потерял сознание
— Взглянете? – спросил я реаниматолога.
— Пойдёте со мной? – спросил он.
— Я-то наверняка пойду, меня интересуют ваши планы.
— Реанимобиль отапливается, — сказал он, — аппаратура развёрнута. Практикантки ваши сумеют его донести?
Через заднюю дверь реанимобиля уже выскочили носилки, и практикантки, явно заинтересовавшиеся происшествием, схватив носилки, побежали во флюорографический автобус и почти бегом принесли пациента. Носилки вкатили в реанимобиль. Дыхание пациента было частым и поверхностным, а колени слегка подогнуты к животу. «Менингизм у него наверняка есть, но тяжесть состояния не менингизмом объясняется», — подумал я. Через пять минут уже раздетый больной был подсоединён к кардиографическим, пневмографическим и энцефалографическим датчикам. Глядя на свои экраны, реаниматолог перечислял:
— Дыхание поверхностное и очень слабое,  — он откинул крышку какого-то металлического устройства  и сказал: — Ну, давайте все быстро переложим его сюда.
Пациента переложили в длинный металлический ящик, крышку вновь закрыли, а стенки ящика стали ритмично сжиматься и разжиматься. Я не видел раньше такого прибора, но потом понял, что это и есть знаменитые железные лёгкие.
— Взгляните на кардиограмму, — сказал я реаниматологу, — мерцание, пока только предсердий.
Но фельдшер, который был в машине с реаниматологом, уже развернул электростимулятор, тело пациента вздрогнуло и мерцание исчезло.
— Симптоматика токсическая, — сказал мне реаниматолог, — без чёткой интоксикации, поэтому могут проявиться все симптомы тяжёлой интоксикации.
— А это затемнение в лёгких, это пневмония? – спросил я.
— Думаю, что отёк. Сейчас будем мочегонное вводить.
— Вы не будете возражать, — спросил я, — против введения сульфата магния на 40%-ой глюкозе?
— Угрозы в этом не вижу, — ответил реаниматолог, и кивнул своему фельдшеру: — Сделай, — и потом, уже обернувшись ко мне, сказал: — Думаете, что гидроцефалия тоже есть?
— Я предпочёл бы проверять это, когда больной уже будет в сознании.
— Ну, что ж, функции лёгкого ваш фтизиатр должен лучше меня оценить, — сказал реаниматолог, — и, как будто бы услышав его, Лев Григорьевич объявился в реанимобиле.
 — Да, — подтвердил Лев, — отёк, и пока отёк не спадёт, трудно будет судить, есть ли ещё и воспаление.
Реаниматолог был молодым человеком, но, по-видимому, уже бывалым. Он не суетился, распоряжения отдавал чётко, и так же чётко делал то, что полагалось делать ему самому. Пациент повернул голову и что-то тихо сказал, я наклонился к нему и переспросил:
— Вам что-нибудь нужно?
— Тяжело, — сказал пациент, — шевелиться тяжело, сердце как будто трепыхается, очень голова болит. Я хотел, — продолжал пациент,  и речь его оборвалась на полуслове.
Дефибриллятор всё время был в руках у реаниматолога, и снова тело содрогнулось от удара электротоком.
— Прошли через первую клиническую смерь, — сказал он.
Пациент что-то пробормотал, а потом довольно отчётливо сказал:
— Как придавило что-то, а сейчас полегче.
Обернувшись к реаниматологу, я спросил:
— Будете работать в автобусе, или переместим всё ваше оборудование в большой бокс?
— Пока в автобусе, здесь уже всё размещено и лишнего времени терять не придётся.
— Отёк уходит, — сказал Лев Шефер, — если станут чётко видны доли лёгкого, можно будет судить о том, есть ли пневмония, — а через минуту добавил: — Поражены обе доли левого лёгкого.
— Дышать сам сможет? – спросил реаниматолог.
— Скорее всего, только кислородный баллон нужен, или кислородная палатка, если здесь это можно развернуть.
— Тесновато, — сказал реаниматолог, — думаю, ограничимся кислородным баллоном.

В эту морозную погоду осложнялась всякая работа, которую надо было делать вне помещения.
Фото: nazipha 

— Только кислород влажный, — сказал я, и реаниматолог посмотрел на меня со снисходительной усмешкой:

— Конечно, у меня всего три года реаниматологического стажа, но этого достаточно, чтобы знать простые вещи, — потом он обратился к Шеферу:  — Иногда аппаратура выходит из строя из-за короткого замыкания или обрыва цепи, поэтому у нас всегда с собой запасной комплект аппаратуры. У вас есть ещё один большой бокс? – и после того, как Шефер ответил утвердительно, сказал:

— Я бы предпочёл остаться здесь, а мой фельдшер с вашим участием развернул бы второй комплект в боксе. Если что-нибудь возникнет уже в стационаре, нелепо выносить пациента из стационара в автобус.
— Я такую  аппаратуру никогда не монтировал, — сказал Шефер.
— Приборы те же, — ответил реаниматолог, — только более миниатюрные и в скомпонованном виде занимают меньше места. Мой Сергей это много раз делал, просто вдвоём удобнее работать.
— Что, мужская рабочая сила нужна? – спросил сзади меня мужской голос. Я оглянулся, сзади меня стоял председатель поссовета. – У меня тут есть сотрудники каскада, которых инфекционисты велят ещё неделю держать здесь на карантине, а двигаться им не запрещено.
— Ну что ж, пусть помогут, — сказал я.
— Давай, Сергей, — сказал реаниматолог фельдшеру, — вот, бери четырёх мужиков и монтируйте аппаратуру в боксе.
 Здесь, по-видимому, важнее всего была физическая сила, потому что молодые здоровые ребята подхватывали ящики как пёрышки и передавали по цепочке, а потом все вошли во второй бокс, а реаниматолог крикнул вдогонку:
— Скажете, когда закончите.
Роль железных лёгких в дыхании пациента постепенно уменьшалась, и, когда он начал дышать самостоятельно, его осторожно перенесли  на носилки, которые при желании поднимались. Шефер сам начал вводить ему антибиотики, вначале внутривенно, а следующую порцию внутримышечно. Время пролетело с невероятной быстротой, и когда фельдшер Сергей вернулся и сказал: «Второй комплекс развёрнут», мне казалось, что прошло не более десяти минут. Я поглядел на часы и удивился, что прошло полтора часа.
— Ну вот, — сказал реаниматолог, — теперь его можно удобно разместить на хорошей постели, но желательно поближе к боксу с реанимационной аппаратурой.
Раздался какой-то отдалённый гул, мы прислушались, и через минуту уже ясно услышали, что это гул подлетающего вертолёта. Он опустился на специально оборудованную вертолётную площадку, из него выбросили трап, и Жуматов первым ступил на землю посёлка энергетиков. Он очень доброжелательно поздоровался со мной за руку и сказал:
— Только обеспечьте мне вирус такой, который не будет при пересевах исчезать.

Продолжение следует.

Инициативная группа, образовавшая фонд Ф.Б.Березина, напоминает о том, что сбор средств для поддержки научной и научно-просветительской деятельности Ф.Б. Березина продолжается.

К комментариям.

Posted in Без рубрики