500. Мир на ногах и вверх ногами. Нарушение социального статуса и жизненных ценностей.
Дмитрий мне позвонил уже в конце следующего дня:
— Я мог бы провести сейчас очередной эксперимент, если вы не будете возражать против моего отъезда в Академгородок. Дату следующей сессии изменять не потребуется, я к этому времени уже вернусь.
— Согласен, — сказал я. – Это даже полезно для продолжения психотерапии. Важно понять, какие эмоции и мысли вызовет у вас ситуация эксперимента. Будут ли во время эксперимента играть роль приобретённые вами навыки.
— Хорошо. Билеты на утренний рейс нам уже заказаны. Но если бы вы не согласились на мой отъезд, я бы отменил заказ.
Билеты до аэропорта Толмачево были уже заказаны.
Фото: czechian
Я повторил:
— Проведение эксперимента не помешает психотерапии. Напротив, оно будет полезным для дальнейшей работы, — и добавил: — Желаю вам удачи.
Дмитрий вежливо поблагодарил и положил трубку. Он пришёл на следующую сессию психотерапии, как всегда пунктуально, в назначенное время, и сразу после первого приветствия, не ожидая моего вопроса, сказал:
— Ещё до отлёта я проверил ранее сформулированную задачу эксперимента в пространстве аргументации. Такая проверка позволила моё представление о задаче эксперимента уточнить. Результаты эксперимента и предварительная их обработка в Академгородке, как обычно, не требовали моего непосредственного участия. Но перед дальнейшими беседами с Надеждой Николаевной я учёл, что мои представления и представления Надежды Николаевны о значении результатов эксперимента могут не совпадать. Я заранее мысленно построил децентрированную карту, которая позволила мне оценить моё место и место Надежды Николаевны в ситуации эксперимента. Это было полезно. До этого я постоянно использовал формулу «мой эксперимент». Но на децентрированной карте расстояния между событиями, связанными с экспериментом, для меня и для Надежды Николаевны были практически равными. Это значило, что в последующем обсуждении было целесообразно исходить из того, что она имеет равное со мной право использовать результаты эксперимента в научной работе. И вместо формулы «мой эксперимент я стал употреблять формулу «наш эксперимент». Целесообразность последней формулы вытекала также из того, что со времени начала моих бесед с Надеждой Николаевной установилась общность теоретических представлений, которые были предпосылкой эксперимента. У Надежды Николаевны, если использовать вашу терминологию, очень хорошо развит сознательный самоконтроль. Я не замечал, что формула «мой эксперимент» не кажется ей адекватной. Но когда эта формула сменилась формулой «наш эксперимент», её собственная активность в обсуждении значительно возросла. В то время, когда я ознакомился с её статьёй, впоследствии опубликованной в «Physical Review», широта постановки вопроса значительно превышала мои ожидания. Во время последнего обсуждения Надежда Николаевна сразу широко формулировала теоретические посылки, которые были возможны уже после первичной обработки результатов эксперимента. Разумеется, в итоге обсуждения мы достигли согласия в этом вопросе. Но ознакомление с её взглядом на новые экспериментальные данные было весьма полезно для меня. И уже постфактум я внёс изменения в конструкцию мостика между ситуацией и моими представлениями о ней, с учётом изменений в представлениях, возникших в процессе обсуждения, — Дмитрий засмеялся. – В этом случае, — сказал он, — децентрация предшествовала дистанцированию от ситуации, хотя в психотерапевтических сессиях дистанцирование было первичным. Таким образом, в ситуации эксперимента я воспользовался теми навыками, которые получил в процессе психотерапии. Я использовал и проверку предпосылок в пространстве аргументации, и децентрацию, и дистанцирование. Разумеется, я помню, с чего мы начинали и чем закончили. Я думал и об этом, но пришёл к выводу, что мои потребности в этой конкретной ситуации оставались стабильными. Их не надо было заново вводить в пространство сознания. Во время эксперимента и после него я решил, что мои правила, имеющие отношение к работе, с учётом предварительно проведенной их коррекции, уже не вызывают у меня тревоги. Соответственно, дополнительная коррекция этих правил не потребовалась.
— Да, — сказал я, — дальнейшая психотерапия будет направлена на оценку новых или прошлых событий с учётом навыков, которые вы считаете достаточно усвоенными. Многолетний опыт убедил меня, что глубокое усвоение новых представлений и навыков происходит только в том случае, если имеется опыт их применения в широком круге ситуаций.
— Новых событий, если не считать эксперимента, о котором мы уже говорили, за время, прошедшее после нашей предыдущей встречи, не произошло. Но я готов вернуться к прошлым событиям. Вам прошлые события известны, я рассказывал о них подробно.
Очередной эксперимент был проведён в начале августа.
Фото: © dedmaxopka
— Согласен, — ответил я. – Давайте начнём с вашей встречи с Фейнманом и с возникшей уже тогда формулой «я могу не успеть». Попробуйте оценить, какие ваши потребности в тот период были актуальными. Возникала ли уже в тот период блокада какой-либо из этих потребностей. С какой эмоцией была связана каждая из ваших потребностей, и как меняла эту эмоцию блокада какой-либо из них. После этого будет возможно осознать, какие автоматические мысли на базе этих эмоций возникали, и какой была логическая надстройка над автоматическими мыслями.
— Вы перечислили широкий круг задач. Даже запомнить все перечисленные вами задачи со слов невозможно. Может быть, вы снова повторите поставленные вами задачи уже поэтапно?
— Прекрасно, — сказал я. — Каждую из задач в таком случае мне придётся повторить. Начнём с оценки потребностей.
— Мне потребуется какое-то время, — сказал Дмитрий, — чтобы пройти по цепочке своего рассказа к этому периоду. Разрешите подумать немного.
— Разумеется, — сказал я, — столько, сколько потребуется.
Я не ограничивал времени, но заметил его. Пауза на этот раз была больше обычной, но она не достигла десяти минут. Десятиминутную паузу в процессе терапии я считал допустимой. Если пауза длилась дольше, процесс психотерапии нарушался, и приходилось возвращаться к тому, что было сказано до паузы. Дмитрий прервал молчание словами:
— В тот период актуальными для меня потребностями были: потребность в успехе и менее выраженное стремление к избеганию неудач. В то время я не формулировал этого, но сейчас понимаю, что потребность в идентичности образа своего Я существовала уже тогда. Вероятно, тогда была актуальна и потребность в безопасности. Перечисленные потребности в начале периода, о котором идёт речь, были полностью удовлетворены. Но после того, как я увидел смертельно больного Фейнмана, моя потребность в безопасности была блокирована, по крайней мере, частично. Именно тогда впервые возникла мысль «я могу не успеть». Удовлетворение потребности в успехе и в сохранении чётко осознаваемого образа своего Я вызывало чувство довольства. Во время бесед с Джеффом и Майком, чувство довольства временами сменялось чувством наслаждения. Я не осознавал свою потребность в безопасности. Когда я говорил Пат, жене Джеффа, что, возможно, моё состояние — это и есть состояние счастья, я, очевидно, не чувствовал угрозы. Чувство угрозы неизбежно возникает при блокаде потребности в безопасности, и впоследствии чувство угрозы возникло. Оно было связано с общением со смертельно больным Фейнманом. Смерть, неизбежная для каждого человека, была до этого умозрительным понятием, никак не влиявшим на удовлетворение моей потребности в безопасности. Во время общения с Фейнманом умозрительное представление сменилось наглядным образом, настолько ярким, что я ощутил угрозу собственной безопасности. Я тогда ещё не мыслил в терминах потребностей, поэтому осознал только мысль «я могу не успеть». Возможно, что тогда даже эта мысль не осознавалась так чётко.
Была только мысль «я могу не успеть».
Фото: bixentro
После этих слов Дмитрий надолго замолчал. Я выждал пять минут и после этого сказал:
— Вы сейчас достаточно чётко рассмотрели очень давнюю ситуацию, используя вновь приобретённые навыки. Такое ретроспективное применение новых навыков не вызывало затруднений?
— Когда я думаю о каких-либо событиях моей жизни и впечатлении, которое эти события произвели на меня, у меня нет ощущения ретроспективности. Я погружаюсь в прошедшее время так глубоко, что ощущаю его как настоящее. Благодаря этому я не вспоминаю, а вижу всё происшедшее.
— Долговременная память неизбежно принимает участие в этом процессе. Всё воспринятое навсегда фиксируется мозгом. Ограничение накладывает система воспроизведения. Перенастройка системы воспроизведения на давно прошедшую ситуацию у вас происходит автоматически. Во многих случаях такую способность приходится вырабатывать в процессе психотерапии, — я посмотрел на часы и добавил: — Эту сессию пора заканчивать. Мы продолжим обсуждение через неделю, если не возникнет какая-либо ситуация, требующая экстренного обсуждения.
Продолжение следует.
Начало цикла здесь.
По традиции, которая сейчас устанавливается, я попробую сформулировать некоторые вопросы для комментариев. Напоминаю, что комментарии не ограничиваются этими вопросами. Любые комментарии доставят мне удовлетворение. Обратная связь необходима для успешной работы журнала.
1) В какой мере, по Вашему мнению, децентрация и способность к коррекции исходных представлений о ситуации важны для межличностного взаимодействия?
2) Возникало ли у Вас в какой-либо ситуации ощущение «я могу не успеть», и если такое ощущение Вам знакомо, связывали ли Вы эмоциональный отклик на эту мысль с блокадой потребности в безопасности.
Предыдущая запись
Следующая запись
Posted in Без рубрики
Ощущение "я могу не успеть" преследует меня последний год в связи с задержкой в планировании беременности. И да, это почему-то остро перекликается с потребностью в безопасности, хотя сходу я не могу понять почему.