К тому времени, как я получил последний ответ Дмитрия, двухчасовая сессия закончилась. Очередной вопрос я задал уже на следующей сессии.
— Считаете ли вы, что у вас есть представление о развитии событий, не связанное с прогнозом генерала Гровса?
— Не связанное, наверное, сказано слишком сильно, но, естественно, я конкретизирую его прогнозы таким образом, чтобы они соответствовали моим представлениям о моей работе и моей личности.
— А когда вы конкретизируете эти прогнозы, сроки наступления угрожающей ситуации отличаются от прогноза Александра?
 

Рядом с аквариумом в кабинете, где проходила терапия, были цветы.
Фото: Swami Stream

— Не думал об этом, — сказал Дмитрий, — но, пожалуй, у меня нет собственных данных относительно сроков, и на сроки, которые прогнозирует генерал Гровс, я вынужден полагаться. Однако, естественно, я понимаю, что любая предсказанная вероятность неизбежно имеет дисперсию. Размеры такой дисперсии при предсказании сроков  мне неизвестны.

«Да, — подумал я, — всякая терапия типа когнитивной продвигается существенно быстрее у людей с высоким интеллектом и развитой способностью к концептуальному мышлению». После того, как осознание потребностей и их существующей или возможной блокады заполнило пробел между сферой потребностей Дмитрия и его сознанием, я решил, что целесообразно ввести какие-то данные о физиологических основах возникновения потребностей и их дальнейшей переработки. Обычно в психотерапии я не ввожу представления о физиологических основах. Это требует от пациента освоения понятий в сфере, о которой он никогда не задумывался. Это требует дополнительных усилий и дополнительного времени, и, как правило, я могу обойтись без введения представлений о физиологии мозга. Однако, в случае Дмитрия продолжение психотерапии требовало создания у него достаточно полных собственных представлений, включая представления о физиологии потребностей и их дальнейшей переработке. Ему нужно было сообщить необходимый минимум данных для формирования полной картины своего состояния и необходимых изменений. Характер личности Дмитрия и его опыт исследовательской работы не позволяли ему полностью полагаться на те представления, которые есть у меня. Я понимал, что Дмитрий не имеет ясного представления о физиологии мозга, но полагался на его способность к концептуальному мышлению. Дмитрию было удобнее всего работать со схематическим изображением. Я нарисовал ему схему, надеясь, что моё неумение рисовать и неразборчивый почерк не слишком затруднят понимание. Я положил эту схему на стол так, чтобы она была видна и мне и Дмитрию, и после этого сказал:

«Вот, смотрите, это гипоталамус».
Фото: RachelHermosillo

— Всякая ведущая потребность оформляется в том отделе мозга, который называется гипоталамусом. В сочетании с эмоцией, которая формируется, если какая-то потребность неудовлетворенна, возникает осознаваемое чувство. Потребность и чувство, которое возникает, если потребность не удовлетворенна, представляет собой мотивацию. Всякая мотивация поддерживается реверберацией возбуждения, в которое неизбежно вовлекаются и другие отделы мозга. Вот, смотрите, здесь на схеме написано «гипоталамус». Я допишу, смотрите, «гипоталамус – основная мотивация». Это означает, что основная потребность полностью формируется в гипоталамусе, и там же возникают связи со всей системой формирования чувств, связанных с не удовлетворённой потребностью. Но помимо основной мотивации всегда существуют побочные. У гипоталамуса есть прямые связи с тем участком мозга, который называется миндалевидным комплексом. Вот это место на схеме. Я напишу «Миндалевидный комплекс. Угашение побочных мотиваций». После того, как побочные мотивации менее выраженные, чем основная, отсеиваются в миндалевидном комплексе, основная мотивация доходит от миндалевидного комплекса до орбитальной и лобной коры. Вот они на моей схеме. В этих отделах коры рассчитывается вероятность удовлетворения мотивации, а в левом полушарии мотивация может превращаться в словесную форму. Именно в левом полушарии находится центр речи, благодаря которому становится возможной вербализация. Но это не единственный путь для связи гипоталамуса с орбитальной и лобной корой. Большая часть импульса, который возникает в гипоталамусе, доходит до таламуса, вот он на моей схеме, посмотрите. На таламус возлагается функция коммутатора. Он связан с различными отделами коры, и даже связь какого-либо отдела коры с другими осуществляется через таламус. В данном случае таламус получает из гипоталамуса импульс и выбирает в качестве объекта коммутации главным образом лобную кору. Лобная кора играет важную роль в процессе осмысления эмоций, и поэтому некоторые классики считали её продолжением системы регуляции эмоций. После того, как мотивационный импульс возникает в гипоталамусе, начинается реверберация возбуждений между гипоталамусом и остальными структурами, обозначенными на моей схеме.

Я сделал паузу, чтобы дать Дмитрию возможность сказать, что он думает по этому поводу. Его фраза прозвучала так грамотно, как будто он всю жизнь занимался физиологией мозга:
— Гипоталамус, — сказал он, — играет преимущественную роль при возникновении мотивационного импульса. Его можно рассматривать как триггер, запускающий систему. После того, как началась реверберация возбуждений, все структуры, в ней участвующие, равно важны. Я думаю, что того, что вы сказали, достаточно, чтобы продолжить сессию. С литературой вопроса я могу ознакомиться самостоятельно.
  Я снова подумал: «Да, интеллект и способность к концептуальному мышлению позволяют пропустить целый этап в психотерапии». Обычно перед переходом к психотерапевтическим техникам проводится сократический диалог, позволяющий самому пациенту сформулировать на свойственном ему языке представления о своём состоянии и о том, какие изменения этого состояния ему нужны. Дмитрию сократический диалог не был нужен. Необходимые представления у него уже были сформированы. Он не переформулировал сообщённые ему данные на какой-либо иной язык. Он просто усваивал новый для него язык, и уже на моём языке формулировал представления.

Переход к психотерапевтическим техникам удобнее начинать с какой-нибудь техники, которая в значительной мере формализована. В этом случая я начал с техники колонок. Эту технику я заимствовал у Бека, хотя применял её в несколько изменённом виде. Техника колонок предполагает предоставление пациенту типовой формы, которая во всех случаях одинакова. В этой форме в первой из колонок пациент определяет своё видение ситуации, во второй – эмоции, которые эту ситуацию сопровождают. В третьей колонке должны быть представлены автоматические мысли, которые не осознаются, хотя они и доступны сознанию. Во всяком случае, можно утверждать, что они не осознавались во время восприятия текущей ситуации. Этот этап обычно затягивается, поскольку пациент не сразу понимает, как может выглядеть автоматическая мысль. Пациент предлагает в качестве автоматической мысль, уже отвечающую определённой логике. В этом случае я говорю: «Это не автоматическая мысль, это уже первый этап логической надстройки». Я полагаю, что одной из причин, препятствующих осознаванию автоматических мыслей, служит то, что автоматические мысли никогда не разворачиваются в словесную форму. Они представляют собой «свёрнутые когнитивные структуры», и время, которое проходит между автоматической мыслью и первой мыслью, уже принадлежащей к логической надстройке, недостаточно для того, чтобы автоматическая мысль была осознана. Дмитрию было достаточно объяснения представления об автоматических мыслях и одного примера. Дальше моя помощь требовалась только для того, чтобы уяснить, над этой ли автоматической мыслью возникала логическая надстройка. Автоматическая мысль может быть неадаптивной, но воздвигнутая над ней логическая надстройка не содержит внутреннего противоречия. Если в процессе терапии устанавливается, над какой именно автоматической мыслью логическая надстройка возникла, то автоматическая мысль перестаёт быть данностью и требует уже аргументации, доказывающей её адекватность. Аргументация адекватности автоматической мысли вводится уже в следующей колонке. Обычно я выделяю отдельную колонку, в которой прошу самого пациента сформулировать аргументы, которые могут свидетельствовать о неадекватности автоматической мысли. Аргументы не «За», а «Против».

Как правило, требуется 2-3 психотерапевтические сессии для того, чтобы количество аргументов «Против» было сопоставимо с количеством аргументов «За». Дмитрию было достаточно поставить задачу. Основной автоматической мыслью Дмитрия была мысль «Это крах». Аргументы Дмитрия в пользу этой автоматической мысли были связаны с возникновением ситуации, в которой его работа стала бы невозможной. Соответственно, стало бы невозможным восприятие его представлений в основном русле развивающейся науки. Логически развивая автоматическую мысль, Дмитрий полагал, что возникновение такой ситуации нанесёт ущерб не только его личности, но и научным представлениям о квантовой хромодинамике в целом. После того, как доводы, подтверждающие адекватность автоматической мысли были исчерпаны, я попросил Дмитрия сформулировать доводы, которые свидетельствуют о неадекватности этой мысли, а, соответственно, и логической надстройки, над ней воздвигнутой. Дмитрий спросил:
— Вас не смущает то, что эти доводы будут мною восприниматься как доводы оппонента?

— Нет, — сказал я. – После того, как вы их сформулируете и продумаете, они станут доводами, которые вы принимаете.

Перед тем, как сформулировать доводы против автоматической мысли, Дмитрий несколько минут думал молча. Я никогда не прерываю молчание пациента, если оно не выходит за средние пределы. Молчание Дмитрия за эти пределы не вышло.

Продолжение следует.

 Начало цикла здесь.

По традиции, которая сейчас устанавливается, я попробую сформулировать некоторые вопросы для комментариев. Напоминаю, что комментарии не ограничиваются этими вопросами. Любые комментарии доставят мне удовлетворение. Обратная связь необходима для успешной работы журнала.

1) Считаете ли вы целесообразным оценку сроков, в которые произойдёт прогнозируемое событие? Учитываете ли вы дисперсию, сроков, неизбежную при любом предсказании?

Перейти к комментариям.

Posted in Без рубрики