456. Мир на ногах и вверх ногами. Нарушение социального статуса и жизненных ценностей.
В этот день Дмитрий ещё не видел ни директора, ни Ивана Петровича, и собирался в конце дня сообщить каждому из своих номинальных начальников, что работа началась, и что он доволен достигнутыми за этот день результатами, но встречи состоялись раньше. Сначала Иван Петрович обошёл владения Дмитрия, представившись каждому из его сотрудников и услышав в ответ их имена, посмотрел на то, как идёт эксперимент с использованием лазеров и фотоумножителей, и только после этого зашёл в кабинет Дмитрия.
— Если со стороны поглядеть, — сказал он, — твои ребята работают так, как будто бы осваивались здесь уже больше месяца, ни одной минуты простоя и никаких видимых затруднений.
— Хорошо, если так, — сказал Дмитрий, — я на это и рассчитывал.
Иван Петрович ушёл к себе, а через несколько минут в кабинете Дмитрия появился Игорь Глебович.
— Ну, как вам первый день? – спросил он.
— Трудно судить, — сказал Дмитрий, — он же первый.
По этому коридору Дмитрий доходил до холла, в который выходили двери его кабинета и двух комнат его группы.
Фото: ufo34
— Я вижу, твои люди работают с энтузиазмом, но, всё равно, не забудь объявить перерыв, чтобы они имели возможность поесть. У нас очень, — сказал директор, подчеркнув слово «очень», — хороший буфет. А если что-нибудь потребуется для дома здесь это разрешается покупать. Перерыв через десять минут, — добавил он. – Может быть, до перерыва ты представишь мне своих людей?
— Здесь? Или вы предпочтёте подойти к каждому?
— Нет, зачем же, пригласи их сюда, познакомимся, скажем, что начинается обеденный перерыв, и я попрошу своего секретаря показать тебе и твоим людям, где наш буфет находится.
— Хорошо, — сказал Дмитрий и объявил по внутренней связи, которую они установили ещё вчера: — Прошу собраться у меня в кабинете и представиться директору.
Директор сказал:
— Меня зовут Игорь Глебович, — и демократично протянул каждому руку, давая возможность назвать своё имя. — Ну, а я сейчас попрошу своего секретаря, чтобы она вам показала буфет.
— Не нужно, — послышался чей-то голос. Дмитрий обернулся. В дверях стояла Карина. – Я всё равно туда иду, а с вами, — обратилась она к Дмитрию, — по ходу уточню пару вопросов.
— Ещё лучше, — сказал директор, — не придётся секретаря отвлекать.
Столики в буфете были на четверых, но у самого окна стояло два двухместных столика. Карина села за один из них, и Дмитрий занял второй стул за этим же столиком.
— Вы хотели что-то уточнить? – спросил он Карину, и в это время к ним подошла единственная в этом маленьком буфете официантка.
— Вам что подать? – спросила она у Дмитрия
Он стал искать глазами что-нибудь, напоминающее меню, но Карина остановила его.
— Разрешите, я закажу.
— Ладно, — сказал Дмитрий. – У нас в Бауманке в таких случаях говорили: «Возьми мне, что себе берёшь».
Официантка записала заказ и отошла, а Карина, повернувшись к Дмитрию, сказала:
— Ну мы же вчера не уточнили повремённое распределение финансирования. Я тогда задавала вам вопросы, но вы ещё не знали на них ответов.
И Дмитрий с некоторым смущением понял, что эти вопросы были заданы тогда, когда он перестал слушать.
— Если ещё не разобрались на сколько-нибудь длительный срок, — продолжила Карина, и Дмитрий невольно отметил, что голос её приобрёл тот же бархатистый оттенок, на который он обратил внимание вчера.
«Чёрт его знает, — подумал Дмитрий, — сейчас её голос такой оттенок приобрёл, или среди людей и на расстоянии этот оттенок не слышен». Но времени обдумывать этот вопрос не было, и он сказал:
— Пока ничего нового нам приобретать не нужно, но я думаю, что в начале следующей недели у нас будет командировка на ускоритель. Не знаю, выделены ли уже на неё деньги.
— Надолго? – спросила Карина.
— Даже этого не могу сказать, — ответил Дмитрий, — как пойдут исследования. Давайте предположим, что на неделю.
— Все поедете? – спросила она.
— Ну, думаю, что в первый раз, все. Потом, может быть, будем ездить по два-три человека.
— Ну, о «потом» потом и поговорим, а сейчас я должна предусмотреть финансирование, достаточное для командировки в новосибирский Академгородок трёх человек сроком на неделю. Когда уточните срок вылета, я позабочусь о том, чтобы вам приобрели билеты.
— Это будет хорошо, — сказал Дмитрий, — и, по привычке воспитанного человека, добавил: — Я буду вам весьма признателен.
К столику уже подходила официантка с подносом. Она сняла с подноса и поставила на столик тонко нарезанный хлеб, две тарелочки фруктового салата и блинчики с ореховым вареньем.
— Кофе вам сейчас принести, или попозже?
Дмитрий не успел сказать «сейчас», потому что Карина ответила:
— Немного позже, когда увидите, что блинчики доедаем. А то придётся остывший кофе пить.
— Не беспокойтесь, Карина Юрьевна, — ответила официантка, — я как раз вовремя горячий принесу.
Дмитрий ел молча, и Карина тоже не нарушала установившегося молчания. И только когда им подали кофе, она сказала:
— Попробуйте, такой кофе вам и дома не приготовить.
Любая еда в этом буфете выглядела привлекательно.
Фото: kortunov
Кофе был душистый, чуточку терпкий, во рту от него оставалась не горечь, а лёгкий кофейный аромат.
— Ну, что, – сказала Карина, — не пили такого кофе?
Дмитрий засмеялся:
— Я и орехового варенья уже много лет не видел.
— Вот и хорошо, уже только ради этого стоит здесь работать.
Дмитрий снова услышал переливы в её бархатистом голосе, которые он замечал уже невольно. Они появлялись неожиданно, как будто совсем независимо от темы. Но, в конце конов, вдруг оказывалось, что появление этих переливов с темой как-то связанно. Например, сейчас они были наиболее ясно выражены во фразе «стоит здесь работать». У Дмитрия был хороший музыкальный слух, в стройотряде ценили его игру на гитаре, и он привык доверять себе, когда улавливал какие-то оттенки слышимого. В нём проснулся экспериментатор.
— А что, — спросил он Карину, это главная причина, из-за которой здесь работать стоит?
— Нет, конечно, — сказала Карина. – Вы пришли сюда работать ради каких-то научных достижений, про буфет вы тогда ничего не знали.
И, вдруг, с наиболее глубокой бархатистостью голоса, с наиболее музыкальными переливами она добавила:
— И про меня вы ведь тоже ничего не знали.
Это становилось интересным, и Дмитрий спросил:
— Чего я не знал про вас?
— Мы были в неравном положении, — сказала Карина, — я уже две недели знала, что вы придёте, а в последние три дня перед вашим приходом все разговоры Игоря Глебовича со мной сводились к тому, смогу ли я сохранять какие-то резервы финансирования на случай, если они вам понадобятся. Вас явно считали важной персоной. И, вероятно, не только здесь, или даже в основном не здесь. Я хорошо знаю Игоря Глебовича. Так как с Вами он себя ведёт только с людьми, которые, по его мнению, имеют прямой выход в такие высокие сферы, что нужно позаботиться о том, чтобы в этих сферах вы выражали о нём только положительное мнение. И когда вы появились, я только проверяла впечатление, которое у меня сложилось в результате бесед с разными людьми ещё до вашего прихода. А это задача, в общем-то, лёгкая, на неё не больше, чем две недели нужно. Вы же не знали до этого разговора, что я могу что-то с чем-то сверять, вы ведёте себя, как всегда. И если бы в вашей струнной пьесе возник диссонанс, я бы его услыхала. А если бы он повторился ещё раз, я бы сразу решила, что мои предварительные впечатления ошибочны.
— Но две недели не прошли, — сказал Дмитрий, — зачем, же вы уже это со мной обсуждаете, вы же открываете карты. Я ведь могу специально вести себя так, чтобы соответствовать вашим предварительным впечатлениям.
— Нет, — сказала Карина. – Во-первых, это невозможно. Мои впечатления — это целостный образ, который существует только внутри меня. Я даже если бы и захотела, не смогла бы вам этого объяснить. А, во-вторых, вы так великолепно вписались в нарисованную мной заранее картину, что я подумала, что двух недель мне не понадобилось, вы уложились в два дня.
Голос Карины неожиданно стал грустным:
— Ну, а вы-то обо мне ничего не слышали и не знали, где ж вам за два дня разобраться.
— А мне нужно торопиться? – поинтересовался Дмитрий.
— Нет, — сказала Карина. – Но иногда я думаю, что мне нужно, чтобы вы поторопились.
Она сказал это тем же грустным тоном, и посмотрела ему в лицо грустно и пристально, и, вдруг, рассмеялась:
— Вы растерялись, Дмитрий Сергеевич. Не надо. Мало ли, что можно нагородить. Как говорила моя мама, «Лишнего не расстраивайся».
В последнюю неделю Дмитрий видел Москву только вечером, а дневная Москва не была такой красивой.
Фото: hdes.copeland
— Я не расстроился, — сказал Дмитрий. – Не огорчился и не обрадовался, а только подумал, что из-за пристального ко мне внимания вас могут задеть или обидеть какие-то совершенно нейтральные вещи, и что, общаясь с вами, мне нужно за своим поведением следить внимательно.
— Да, — сказала Карина, — вы подтвердили то, что я вчера сказала вам, прощаясь. Вы чувствуете себя сильнее окружающих вас людей, и это порождает в вас желание им помочь. Жалко только, что это стремление в вас существует всегда, что оно не относится ко мне индивидуально.
Она вдруг перешла на спокойный деловой тон и напомнила:
— Предупредите меня сразу, как только будете знать точный день вашего отъезда. Мне нужно, чтобы к вашему отъезду я успела дать указание, чтобы вам выписали командировочные и приобрели вам билеты. А если вы точно не знаете, сколько вы пробудете на ускорителе, то, значит, билеты будут с открытой датой обратного вылета.
К ним подошёл Иван Петрович, чтобы спросил Карину, когда можно будет получить заказанное им оборудование.
Продолжение следует.
(или воспользоваться формой для комментирования на сайте (см. ниже)
Предыдущая запись
Следующая запись
Posted in Без рубрики
Добавить комментарий