Мир ещё на ногах 7.

(События описаны по рассказу Дмитрия)

— Эти русские хорошо проявили себя, — сказал Фейнман, обернувшись к Майку и Джеффу. — Я разрешил им перевести на русский язык свои популярные лекции, и раньше, чем делать этот перевод, доктор Окунь запросил меня, не появилось ли после английского издания необходимость в каких-нибудь уточнениях. За три года это всегда происходит, особенно у такого человека, как я. Но не каждому члену академии придёт в голову, что об этом нужно спросить. Я поблагодарил доктора Окуня и послал эти уточнения по факсу.
— Где ты хочешь сидеть? – спросил Джефф.
— Пожалуй, сзади, — ответил Фейнман. – Тогда я смогу говорить со всеми и при этом не вертеть головой.
Он сел в машину рядом с Джеффом и сказал Дмитрию, назвав его по имени:
— Вы можете сесть с нами, Дмитрий, а можете сесть рядом с Майком, у вас ещё достаточно гибкая шея, чтобы вам не было трудно поворачивать голову.
Дмитрий сел рядом с Майком, Майк громко просигналил, что придало их отъезду некоторую торжественность. Сотрудник наземных служб ждал этого сигнала и указал древком своего флажка рулёжную дорожку, по которой они могли выехать к аэровокзалу.

Большой адронный коллайдер в ЦЕРН – самый мощный инструмент для экспериментальных исследований в КХД.
Фото: Julian Herzog

— Куда мы едем, Ричард? – спросил Джефф. – Ты хочешь жить в отеле, или остановишься у меня? Большая комната с отдельным санблоком у тебя будет не хуже, чем любой номер отеля, а, кроме того, ты получишь любовь и заботу моей Пат.
— Одна комната стоит другой, — сказал Фейнман, — но любовь и заботу твоей Пат я ценю очень высоко, и ни один отель мне этого не сможет предоставить.
— Едем ко мне, — сказал Джефф Майку.
Машина тронулась, а Фейнман без всякой паузы обратился к Дмитрию:
— А вы чем занимаетесь, мой юный друг?
И, раньше чем Дмитрий успел ответить, Джефф сказал:
— Дмитрий только начинает учёбу в университете, но если дело касается физики, то мы говорим с ним на равных. А сейчас мы хотим опубликовать его первую работу по квантовой хромодинамике.
— Да, конечно, — сказал Фейнман, — квантовая электродинамика слишком хорошо разработана, экспериментально проверена и не вызывает сомнений. Вам нужно что-то абсолютно новое, например, теория, которая исходит из существования и ведущей роли частиц, которые, согласно той же теории, невозможно увидеть, — он засмеялся. – Это не я придумал и не помню, от кого я это слышал. Но это не меняет сути. В одной стране жил знаменитый драконовед. Он знал о драконах всё, он мог подробно описать их строение, он знал, как они функционируют, он знал, как взаимодействовать с ними, чтобы получать пользу и не подвергаться опасности. И он воспитал большую плеяду учеников. Следует добавить только одно обстоятельство: ни одного дракона он никогда не видел. Кварки отличаются от драконов, наверное, только тем, что физики умудряются получить миллиарды долларов на постройку всё более мощных ускорителей.
— Возможно, вы правы, — сказал Дмитрий, — и я сам, и тот весьма авторитетный в современной хромодинамике человек, от которого я впервые услышал о кварках, долго думали, что кварки слишком сильно пахнут флогистоном. Но не знаю, каким путём, человек, о котором я говорил,  пришёл к выводу, что КХД – это основной путь к фундаментальному исследованию материи. Этот человек хорошо известен в физике и феноменально трудоспособен, и он быстро достиг такого уровня, что его начали считать одним из основных экспертов в теории КХД. Для меня от кварков до сих пор попахивает флогистоном, но это направление очаровывает. Не зря же очарованность — одна из характеристик кварка. – Дмитрий помолчал и добавил: — Иногда я думаю, что играю в какую-то игру, но эта игра захватывает и представляется реальностью или чем-то, что реальность заменяет.
И Фейнман ответил ему очень серьёзно:
— Вы хорошо говорите. Вы говорите, как говорили магистры из «Игры в бисер» у Гессе. Пусть даже вы станете не магистром физики, а магистром игры, это всё равно может составить содержание не одной человеческой жизни. И, хотя меня считали человеком эксцентричным, я думал и жил именно в таком ключе.
Они подъехали к дому Джеффа, и Пат встретила их на крыльце. Она обняла и поцеловала Фейнмана, потом сказала:
— Как хорошо, что вы к нам, всё-таки, выбрались. Я боялась, что вы так и не соберётесь.
— Я всегда выполняю обещания, — сказал Фейнман. – Я обещал Джеффу, что прочту здесь четыре лекции, и я не могу читать эти лекции и не встречаться с вами.
— Вас надо покормить с дороги, — сказала Пат, — и мы тоже ещё не обедали, и поэтому мы начнём с еды. Я знаю, вы хотите разговаривать, но это можно делать и за едой. А если в вашей беседе возникнет пауза, то я буду знать, что приготовила что-то особенно вкусное.
Она усадила всех за длинный стол-стойку и спросила Фейнмана:
— Какой-нибудь коктейль?
— Пожалуй, мартини, — сказал Фейнман, — но только один.
Джефф вылил в шейкер необходимые ингредиенты и стал встряхивать его жестом профессионального бармена.

Коктейль мартини. «Пожалуй, мартини, — сказал Фейнман».
Фото:  Hayford Peirce

— Я считал, — сказал Фейнман, — что коктейль мартини готовится в стакане для смешивания и никогда в шейкере.
— Это предрассудок, — возразил Джефф, — сейчас вы увидите, что в шейкере он получается ничуть ни хуже. Может быть, немножко крепковат, я сделал его в классической пропорции 50 на 50 – вермут пополам с джином.
Пат уже поставила перед каждым рюмку для коктейля. Дмитрий пил редко и мало, и после того, как проглотил жгучую смесь, почти сразу почувствовал какую-то необычную лёгкость в голове, свободу движений, а когда начинал о чём-то говорить, слова сами приходили на язык. «Лучше помолчать, — подумал он. – В кругу таких людей вообще лучше слушать, чем говорить, потому что здесь можно услышать что-нибудь такое, о чём нигде нельзя прочесть.
— Хотите повторить мартини? – спросила Пат, обращаясь к присутствующим.
— Нет, — сказал Фейнман, — я слишком высоко ценю ваши кулинарные способности, чтобы испытывать потребность во втором мартини. – И когда Фейнман увидел, что Пат посмотрела на него с недоумением, добавил: — Это цитата из Стейнбека, одна из моих любимых: «Кормят здесь неплохо, а после второго мартини начинает казаться, что очень хорошо. Я всегда мечтала найти ресторан, где можно начинать сразу со второго».
— Да, помню, — сказал Джефф. – Это ведь из «Зима тревоги нашей»?
— Естественно, — сказал Фейнман. – Я бы и не стал цитировать Стейнбека в кругу людей, для которых его слова оказались бы новыми. Но вы здесь все не только физики, но и homo legens, и я не сомневался, что вы читали Стейнбека.
Когда мужчины перешли в кабинет Джеффа, разговор шёл уже только о физике, в основном о квантовой электродинамике, и Дмитрий, который считал что прочёл всё, написанное по этому поводу, с удивлением и удовольствием выслушивал новые данные и новые трактовки. Но срок его возвращения в лагерь был заранее определён, и, поглядев на часы, он сказал, обращаясь к Фейнману:
— Для меня вы были легендой, и увидеть вас в плоти и крови для меня неожиданная и большая удача. Но я здесь подчиняюсь определенным правилам и, к сожалению, должен вас покинуть.
Фейнман протянул ему руку и Дмитрий почтительно её пожал.
— Не забудьте, — сказал Фейнман, — моя лекция начинается в двенадцать.
Когда Дмитрий встал, разговор как-то сразу прекратился, и вошедшая в кабинет Пат сказала Фейнману:
— Ричард, у вас усталый вид. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.
Фейнман встал, и когда увлеченность беседой уже не оживляла его лица, Дмитрий с грустью увидел, как посерели его щёки, а руки бессильно повисли. Пат ласково взяла Фейнмана об руку и сказала:
— Много ли людей могут похвастать тем, что так запросто обращаются с вами? – И, уже сделав несколько шагов, Фейнман ответил:
— Думаю, что немного, но вы можете об этом говорить с полным правом.
Джефф пошёл проводить Дмитрия, и Дмитрий сказал:
— Он как-то внезапно постарел, ему, наверное, трудно будет читать лекцию?
— Он может постареть до лекции или после неё, но во время лекции он будет выглядеть молодым, энергичным и совершенно здоровым человеком. Я уже имел возможность убедиться в этом.

Флорида. Майк осторожно вёл машину, временами поглядывая из машины на открывавшийся вид.
Фото: Соня

Когда на следующий день Дмитрий вошёл в зал, где должна была проходить лекция, все места были заняты, но сидевший в первом ряду Майк помахал Дмитрию рукой, и, когда Дмитрий подошёл, сказал:
— Вот это место рядом со мной занято специально для вас. Когда Фейнману будет нужно, чтобы я показал какой-нибудь слайд, я буду отходить, и сразу после этого возвращаться к вам.
Не небольшом возвышении стоял стол, и в креслах возле этого стола сидели Фейнман и Джефф.
— Пять минут до двенадцати, — сказал Майк. – Ричард обычно начинает свои лекции точно вовремя.
И, действительно, через две или три минуты Джефф поднялся и объявил:
— Сейчас наш друг Ричард Фейнман прочтёт первую из своих популярных лекций по квантовой электродинамике. Ричард говорит, что нашёл форму, понятную любому человеку, прослушавшему университетский курс хотя бы по любой из гуманитарных дисциплин. В то же время, лекция будет интересна и физикам.
Ровно в двенадцать Фейнман встал из-за стола и упругой походкой молодого человека прошёл к стоящей на краю возвышения кафедре.

Продолжение следует.

Posted in Без рубрики