К началу

Андрей Аркадьевич не сказал мне ничего нового. Важен был философский подход к проблеме, созвучный моему, но впервые так четко сформулированный. Я понял, что мне не приходится ждать кардинального улучшения состояния, и либо нужно возвращаться к работе в журнале  в таком состоянии, в котором я сейчас нахожусь, либо поискать  менее напряженное занятие. Но я чувствовал ответственность за этих 30  человек, которым  был интересен и я, и мой журнал. Эти люди тоже входят в мою избранную тридцатку. Я приучил к себе этих людей, а я, как говорил Сент-Экзюпери, в ответе за тех, кого приручил. Жизнь по крайней мере 30 человек ухудшится, если они потеряют возможность знакомиться с моим мнением и прибегать к моей помощи.

Когда я вынужден был объявить, что прекращаю работу в журнале, я получил 20 комментариев и три личных письма – 23 в сумме. Даже моя тридцатка была представлена здесь не полностью. Но некоторые комментарии тронули меня и подтвердили мою нужность этим людям.

Один из них состоял из одной строчки: «С Вами лучше». «С Вами лучше» от этого человека много для меня значило.

Была фраза: «Я желаю Вам сил. Много осталось незавершенных разговоров, я надеюсь на Ваше возвращение».

«Я хочу, чтобы Вы оставались с нами, а стойкости Вам не занимать».

«Мне очень нужны дальнейшие встречи. Пусть Тот, кто ведает нашими жизнями, позволит всем желающим еще пообщаться с Вами в этой жизни, прежде чем мы встретимся в той».

«Пусть у Вас будет возможность общаться с нами. Желаю этого со всей возможной силой». «Сделайте, пожалуйста, все, что в Ваших силах, чтобы наши встречи продолжались еще и еще».

«Очень хочется, чтобы Ваше самочувствие позволяло Вам общаться с читателями. Но особенно важна мне наша личная переписка».

«О, пожалуйста, дорогой Феликс Борисович… Не оставляйте нас, меня…
От всего сердца желаю вам вернуться!»

Большое впечатление на меня произвело одно из личных писем, которое я по понятным причинам не имею права привести полностью. Но некоторые цитаты из него я приведу, потому что они уникальны.

«Искренне желаю Вам уменьшения страданий». Это первый человек, который подумал о моих страданиях и, по-видимому, понял, как тяжело жить в пространстве страданий.

«Ваши воспоминания я буду читать детям… Они дают взвешенную картину прошлого, без понимания которого невозможно строить будущее. Широта и глубина наблюдений, редкая непредвзятость, доброжелательность и многие другие качества, отраженные в тексте, приоткрывают дверь в невыдуманный богатейший мир недавнего прошлого. Ваши воспоминания помогают и еще помогут многим. По крайней мере я точно испытываю их положительное терапевтическое воздействие».

Эта оценка сопровождалась словами: «Если я могу быть чем-нибудь Вам полезным, дайте мне знать. В любом случае я буду молиться за Ваше благополучие».

Эти и подобные комментарии были аргументами в пользу возвращения в журнал. Но ведь их было только 23. Может быть, цифра 30 преувеличена?

В случае возвращения в журнал в отношениях с этими людьми тоже кое-что неизбежно изменится. Я не смогу вести беседу онлайн в тот момент, когда меня просят об этом. Конечно, я буду отвечать на письменные сообщения, оставленные, когда общение онлайн не состоялось, или соединяться с ними по собственной инициативе тогда, когда я в состоянии это сделать.  Я не берусь за лечение новых обращающихся ко мне пациентов. Это было бы безответственно. Но те, кто рассчитывает на продолжение терапии по скайпу, кто связан со мной психотерапевтически, вправе рассчитывать на продолжение психотерапии. Но я уже не могу заранее определить время встречи. Нередко не в силах выдержать напряжение двухчасовой сессии.

 Эти люди тоже входят в мою избранную тридцатку. Они, в отличие от обычных пациентов, которые исчезают из  поля моего зрения, когда их состояние нормализуется, поддерживают контакт со мной даже в хорошем состоянии, понимая, что не от меня зависит, когда этот контакт оборвется.

Я очень хороший врач. А хороший врач, как говорит мой друг Ион Деген, растет из сердца. Мне нужно заботиться об этих людях и думать о том, кто будет заботиться о них, когда меня не станет.

Для тех, кто испытывает по отношению ко мне дружеские чувства или привык обсуждать со мной те или иные проблемы, мне тоже нужно продумать вариант, который удовлетворил бы их, когда меня не станет.

Я решил, что пересмотрю список своих читателей, чтобы исключить тех, кто формально числится моими друзьями, но на деле не проявляет этого. Количество зарегистрированных моих друзей уменьшится. Может быть, даже вдвое. Но я никогда не гнался за рейтингами. Я хотел бы сформировать общность людей, которым интересны контакты не только со мной, но и друг с другом,  и хочу, чтобы эта общность продолжала существовать после моей смерти.

Еще одна проблема- это социальное влияние. Я считаю, что моя мудрая, непредвзятая, основанная на глубоких знаниях и умении быстро связывать бесчисленные знания, которые хранятся в моем мозгу, позиция должна быть достоянием возможно большего числа людей. Может быть, это и не заинтересует их сейчас. Но они заинтересуются этим позднее, когда увидят, что мои прогнозы неизменно оправдываются.

Я собираюсь реализовать прижизненно или посмертно все, о чем я здесь написал. В другой раз, когда будет сформирована структура реализации этих намерений, я напишу об этом отдельно. А пока я буду делать все, на что хватит моих оставшихся сил.

В эти дни я написал стихотворение, на мой взгляд, имеющее прямое отношение к тому, как может журнал сказаться на моем одиночестве. Я написал это тогда, когда не имел ни малейшего представления, идет ли счет моей жизни на часы и дни или годы.

Сначала я собирался опубликовать его посмертно. Но если я опубликую его посмертно, я не смогу узнать ваше мнение о нем. Я назвал это стихотворение «Жара». Я прочитаю его вам.

Прослушать или скачать Ф.Б.Березин Жара бесплатно на Простоплеер

Я не знаю, насколько четко я прочитал, всё ли можно было разобрать. И поэтому привожу текст стихотворения.

Жара

Жара. Какая стоит жара!

Я это видел уже с утра.

Хорошо, что жара. Ведь там, на погосте

Ничто не согреет мне мертвые кости.

За меня не бойся и смены не жди.

Здесь я умею жить и один.

Я чутко чувствую сердце в груди.

Прилягу, если мне нужно  лечь.

А усну – и вовсе гора спадет с плеч.

А если сдавит мне сердце боль,

Всегда под руками аэрозоль.

Да, я старик, я привык с этим жить.

Я умею работать, сострадать и любить.

Погода меняется. Ветер летучий

Несет с горизонта лиловую тучу.

Иди сейчас или чуть погодя,

Только б тебе успеть до дождя.

Я в силах еще проводить тебя,

Немного жалея, немного любя.

А я один, десять лет один.

Один, как сердце в моей груди.

Даже у близких, кого ни спроси,

То времени нету, то нету сил.

И каждому ноша своя близка.

Где уж тут любить старика.

Где-то стоит роковая печать

Моих уходящих дней.

Не кончить уже ничего, не начать.

Больница? Да что мне в ней?

Конечно, там станут меня навещать

Говорить: «Подлечат тебя опять».

Два года страданий… Зачем они?

Я счет готов повести на дни,

Но это мои будут дни.

Кто прожил один до глубоких морщин,

До серых седин, до сплошных седин,

Тот сумеет уйти один.

                                  18.07. – 02.09.2014

Для меня существенно то, что я буду делать в те дни, которые «мои будут дни».

Примерно через месяц я напишу о том, как будут практически реализованы мои намерения.

С глубоким уважением и любовью ко всем, кто действительно является моими друзьями,

Ф.Березин

К комментариям в ЖЖ

Posted in Без рубрики