Donate - Поддержка фонда Ф.Б.Березина

794. Ион Деген и последняя встреча

 

В моей жизни у меня было три близких друга, каждый из которых представлял собой неповторимое явление в науке: Майк Петрович Мирошников – человек необычайной и всесторонней эрудиции, Изяслав Петрович Лапин – великий психофармаколог и гениальный травматолог Ион Деген. Все они, кроме меня, были участниками Великой Отечественной войны. Эти люди не знали друг друга, но знали друг о друге от меня. К сегодняшнему дню, если не считать меня самого, в живых остался только Ион Деген, человек-легенда. Материал, который я начинаю сегодня и который продолжу завтра (завтрашний материал содержит много фотографий), я посвящаю ему.

После политических приключений, из-за которых мне пришлось покинуть Станиславский медицинский институт, я перевелся в медицинский институт в Черновцах. Я познакомился с Дегеном, которого в студенческие годы называл просто Яня, в первый же день пребывания в новом институте и до сих пор благодарен ему за то, что в Черновцах он умно и тактично направлял мое поведение под лозунгом «Политических приключений в Станиславе нам достаточно». Он говорил мне, повторяя слова одного из своих учителей: «Незачем доказывать свою храбрость. Главное – не погибнуть, а выжить».

 

Гвардии лейтенант Ион Деген. 1944 г.

Фото с сайта

Его военное прошлое было легендарным, но и в гражданской жизни он умел вести себя храбро, даже когда его принципиальность могла принести ему серьезные неприятности, хотя оставался в рамках своих коммунистических убеждений, в то время очень прочных. Его принципиальность, способность всегда поднять свой голос в защиту товарища подтверждали для меня его доказанную во время войны храбрость и готовность к решительным действиям. Он показал это и тогда, когда, озабоченный чистотой партийных рядов, одним продуманным ходом сумел повернуть ход партийного собрания так, чтобы отстранить секретаря парткома, которого считал «сволочью», от должности.
Никто не ставил под сомнение его партийность и принципиальность. Но все-таки он вел себя слишком независимо с точки зрения высокого руководства, и из-за этой принципиальности не получил Сталинской стипендии, к которой был представлен.
Для меня очень много значили его рассказы о войне, благодаря которым я о ней получил более ясное и четкое представление. Когда я потом напомнил ему об этих рассказах, он удивился и сказал, что вообще не любил рассказывать о войне. Может быть, дело было в том, что эти рассказы начинались не по его почину, а были ответами на мои вопросы. Он отвечал иногда кратко, а иногда так пространно и интересно, что я слушал его, затаив дыхание.

1946 г. Госпиталь. "Мотокостыльный батальон"

Фото с сайта

 

Большую часть своей фронтовой жизни он был танкистом. Он был командиром танка, затем взвода и, наконец, роты в танковой бригаде прорыва, бригаде, которая должна была прорвать оборону противника до того, как в эту оборону войдут основные силы. Из каждого батальона танковой бригады прорыва половина выбывала из строя в первом же наступлении, поэтому уже после второго наступления Яню прозвали Счастливчиком. Я говорил: «Может быть, тебя и прозвали счастливчиком, потому что когда ты уже видел задачу, ты не думал об опасности, и опасность тебя миновала?» Он ответил: «Ты не был на фронте. Уверяю тебя, я очень остро чувствую опасность, просто я умел её избежать и именно поэтому слыл счастливчиком».

Тогда же я впервые познакомился с некоторыми стихами из «планшета гвардии лейтенанта Дегена». Под таким названием впоследствии эти стихи были опубликованы. В институте же они только читались вслух узкому кругу фронтовиков, и только к некоторым чтениям я был допущен. Но этого было достаточно для того, чтобы понять, почему его стихи не получили одобрения в Союзе советских писателей. Это были стихи, которые при всем желании нельзя было назвать бравыми или ура-патриотическими.
Меня сразу потрясло:

На фронте не сойдёшь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.

Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слёзы. Хватит. Перестань.

А вечером меня учил водитель,
Как правильно танцуют падэспань.

Или

Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.

За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное – мы выжили с тобой.
А правда – что? Ведь так оно ведётся…

И наконец, знаменитое, долго считавшееся произведением неизвестного погибшего автора или народным, приводившееся без ссылки в классических произведениях:

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Все эти стихи я запомнил, а не записывал. Записал уже в Риддере (Лениногорске) на бланке своего диспансера, и с удивлением обнаружил этот листок, когда лаборатория собиралась в очередную экспедицию. К этому времени «Стихи из планшета гвардии лейтенанта Дегена» уже были опубликованы.

Обложка одной из последних книг Иона Дегена "Я весь набальзамирован войной" (Новосибирск, 2012)

Фото с сайта

Яня всегда присутствовал в моей жизни. Просто около двух лет мы общались почти ежедневно, а потом, когда наши пути разошлись надолго, он четко присутствовал в моей памяти. Я знал, что в 70-е годы он уехал из Киева в Израиль. Я несколько раз был в Израиле, но не смог его разыскать из-за неверного написания имени (Ян вместо Ион), а просто обратиться в клуб танкистов мне не пришло в голову.
Я его нашел из Москвы по интернету, сразу в один день по двум каналам: через редактора его книги «Магнитная терапия», которая вышла в России, и позвонив какой-то Яне Дегиной, как оказалось, его родственнице, которая предположила, что мне нужен Ион. Когда я его все-таки нашел, он удивился: «Да меня здесь каждая собака знает!», я ответил: «Прости, собак не спрашивал».
Но первыми его словами после того, как мы соединились по скайпу, были другие. «Феликс, сволочь ты этакая, — ласково сказал Яня, — разве ты не знал, что я Ион?» Потом мы заговорили о его новом национальном еврейском мироощущении (такое мироощущение в Израиле естественно) и о том, что он стал верующим евреем. Когда мы заговорили об изменении его политических взглядов, я сказал: «Моя история другая, я по-прежнему придерживаюсь социалистических убеждений». На что он ответил: «Да, конечно, вечный двигатель тоже очень хорошая вещь».
Мы общались так свободно, как будто никогда не расставались, и скайп был окном в наш прежний мир. Но все-таки было два круга. Первый был реальным, а второй – виртуальным.
Во время этого общения я узнал, что Яня вошёл в перечень 100 выдающихся танкистов Второй мировой войны и считает, что его 41-е место не отражает реалий, поскольку он был командиром танка среднего класса, а уничтоженные им танки были «Пантерами» и «Тиграми», то есть тяжелыми.
Мы до сих пор общаемся. Вначале разговаривали по скайпу, а потом, когда Яню стал подводить слух, пришлось перейти на переписку.
Уже будучи гражданином Израиля, он много путешествовал, но избегал поездок в Россию, а мне уже было не по силам добираться в Израиль. Я процитировал ему в последнем разговоре по Скайпу: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу». Поэтому его неожиданное сообщение, что он четыре дня пробудет в Москве по приглашению правительства Москвы и Еврейского конгресса, произвело на меня ошеломляющее впечатление.

К комментариям в ЖЖ
Продолжение следует

 

Posted in Без рубрики


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *