— Может быть, сопоставление достоинств и недостатков можно начать с периода Великой депрессии в США — продолжил Фселикос. — Она отразилась на каждом человеке в Америке. Честные люди во всей стране пытались получить честную работу, и не могли её найти. «PhD» мечтали о работе лаборанта, но не находили даже такой работы. Америка – страна классического капитализма, но во время Великой депрессии чистый капитализм кончился. Новый курс Франклина Рузвельта создал систему внутренних стабилизаторов. Примером такого внутреннего стабилизатора в производстве была принадлежащая федеральному правительству Администрация долины реки Теннеси, где благодаря интенсивной строительной и промышленной деятельности было создано большое количество рабочих мест. В финансовых отношениях роль встроенного стабилизатора сыграло государственное страхование банковских вкладов, и усиление полномочий Федеральной Резервной Системы (ФРС).
 

Толпа возбуждённых вкладчиков возле разорившегося во время Великой депрессии банка «Bank of United States»
Фото со страницы.

В этот же период вступил в силу ряд законов, касающихся трудовых отношений, в частности ограничивающих максимальную продолжительность рабочего дня и гарантирующих право на забастовку. Было введено обязательное социальное страхование по старости. Во время великой депрессии напуганный конгресс был готов национализировать банки, но Рузвельт сказал: «Незачем, банки согласились сотрудничать». С тех пор сменилось несколько президентов, но то, что принёс в отношения между государством и капиталом Новый курс, сохранилось практически полностью.

Учёные, которые работали тогда, рассказывали мне, что во время «Великой депрессии» ни у кого не было денег на финансирование фундаментальных исследований. Я жил в Америке в эпоху маккартизма, когда многие учёные были обвинены в антиамериканской деятельности, и вынуждены были покинуть страну, либо заняться прикладными исследованиями, которые заказывали крупные корпорации, если эти корпорации допускали к работе людей, «осуждённых» комиссией Маккарти. Атомная бомба была величайшим злом, но она впервые привела большие капиталовложения в науку.
В СССР не может быть великих депрессий, расходы на фундаментальную науку закладываются в государственный бюджет, исследования не могут оборваться в связи с внезапным прекращением финансирования. И в этом великое преимущество социализма. Но социализм, который существует в СССР, нельзя считать совершенным. Здесь слишком многое зависит от решения одного человека. Эта зависимость так велика, что начинает казаться, будто бы со сменой руководителя в какой-то мере трансформируется государственный строй.
В Америке, а потом в Чехословакии, я долго верил в мудрость и справедливость Сталина. Как и для многих, он олицетворял для меня и победу над фашистской Германией, и социализм в СССР, поэтому доклад Хрущёва на ХХ съезде был для меня потрясением. Я не уверен, что этот доклад был сбалансированным, что в нём не было полемических заострений. А когда я прочитал в газетах о том, что Берия приговорён к расстрелу, я удивился, что к его вполне достаточным преступлениям внутри страны нужно было добавить ещё и обвинение в шпионаже. Человек калибра Берии не может быть двойным агентом, а мои собственные впечатления позволяли считать, что на Западе никто не захотел бы иметь с ним дело. Пожалуй, это было последнее обвинение в шпионаже бывших партийных руководителей. Но до этого обвинения в шпионаже или подготовке террористических актов неизменно добавлялись к вполне достаточным преступлениям, никак не связанным со шпионажем. Я читал газетный архив тех дней, всем арестованным, не зависимо от характера дела, вменялись в вину шпионаж или терроризм. Один человек, даже человек калибра Сталина не мог создать такое единообразие обвинений. Когда я открывал статью, посвящённую вредителям, снижающим урожаи овощных культур, мне нужно было некоторое усилие, чтобы понять, что речь идёт о насекомых, а не о шпионах или террористах. Я уже сказал, что я думаю, что в докладе Хрущёва краски были сгущены, это было неизбежно. Чтобы развенчать фигуру такой колоссальной популярности, преступления должны были быть невообразимо страшными. Я долго и с большим удовлетворением следил за деятельностью Хрущёва. Его реформы меняли ситуацию кардинально. Не управление каждой мелочью из Москвы, а создание сети крупных региональных центров, которые на своей территории решали почти все вопросы. Это упрощало бюрократические процедуры, стимулировало развитие местных ресурсов. Источники, обычно заслуживающие доверия, если использовать этот расхожий термин, утверждали, что вначале 1960-х организационные пертурбации были завершены, и совнархозы успели показать свою эффективность. Но колоссальный аппарат министерств и общесоюзных ведомств в значительной степени остался не у дел. Хрущёв не подумал о том, как это опасно.
 

Новосибирский СОВНАРХОЗ. К 1962 году совнархозы набрали силу.
Фото с сайта.

КПСС всегда считалась в СССР правящей партией, но Хрущёв разделил областные партийные организации на сельскохозяйственные и промышленные, и возникла ситуация, при которой территорией владел совнархоз, а партия не имела руководимой ею территории. Хрущёв говорил, в частности и мне, во время визита его в лабораторию, что если партия правящая, она должна править чем-то конкретным – промышленностью или сельским хозяйством, и её организация должна быть подчинена этим задачам. Хрущёв был разговорчив, может быть, даже излишне. Говорить об этом в моей лаборатории было совершенно ни к чему, но он громогласно объявлял свои идеи. Это было для него ещё более опасным, потому что бывшие секретари территориальных обкомов составляли наиболее значимую часть пленума ЦК, и были вполне способны определить результаты голосования. Я думаю, что эти реорганизационные меры и повлекли за собой отстранение Хрущёва от власти путём, который любой человек должен был бы признать проявлением внутрипартийной демократии. Советский Союз имеет самую демократическую конституцию в мире, но сформулирована эта конституция была так, что два государственных переворота за 11 лет были осуществлены безо всякого нарушения конституции. Когда я вступал в коммунистическую партию США, я принимал марксизм как научную теорию. Я верил, что диктатура капитала должна смениться диктатурой пролетариата. За долгие годы жизни здесь, я убедился в опасности самого слова «диктатура». Любой человек, получивший верховную власть, может ввести диктатуру, а если он считает себя марксистом, то он будет осуществлять эту диктатуру от имени пролетариата.
Если подвести итог, — сказал Фселикос, — то мне лично работа в СССР позволила добиться очень многого, думаю, что в США я бы такого уровня не достиг.

Я, Елена Дмитриевна и Тина слушали Фселикоса очень внимательно. Пожалуй, я впервые услышал такое короткое и ясное сопоставление политического строя США и СССР. Некоторое время мы молчали, а потом Тина сказала:
— Ну, вот теперь, на сегодняшнем уровне твоих теоретических разработок и экспериментальных исследований, где бы тебе больше за них платили – здесь или в США? Ведь оплата это оценка значимости.
Фселикос широко улыбнулся, про себя я всегда называл эту улыбку американской, и сказал:
— В США я сейчас мог бы зарабатывать 100 тысяч долларов в год одной левой.
Чтобы понять, сколько тогда стоил доллар, я могу сказать, что оплата человека, который в престижном университете достиг степени «full professor», составляла 80 тысяч долларов в год.
— Но я никогда не стремился к максимально возможному заработку, — продолжил Фселикос, — мне важна возможность реализовать мои идеи, и показать, что именно эти идеи позволяют достичь в микроэлектронике уровень, который опережает нынешний примерно на 30 лет. – Фселикос помолчал, а потом добавил: — Поэтому я стремлюсь быть избранным в Академию. При нынешнем уровне развития социализма высокий потенциал учёного должен быть подкреплён членством в Академии.
— Я слушала Вас с большим интересом, — сказала Фселикосу Елена Дмитриевна, — но ужина это, — всё-таки, не заменяет, и минут на 30-40 я вас покину.
— Что делать, — сказал Фселикос, — я надеюсь, что вы вернётесь как можно быстрее.
— Я помогу, — сказала Тина, — тогда это будет ещё быстрее.
И мы с остались с Фселикосом наедине.
— Тяжело вам далась адаптация в Приморье? – спросил я его.

— Тут не в регионе дело. Когда я впервые увидел Андрея Капицу, он встретил меня как долгожданного гостя. «В ДВНЦ, — сказал он, — вы – самая крупная научная фигура. У нас пока ещё довольно скромные возможности, но всё, что я смогу сделать для развития ваших работ, я сделаю. В становлении каждого нового центра есть романтический период, когда закладываются направления на многие годы. Я надеюсь, что одно из этих направлений будет вашим. Вам будет трудно получить помещение в ИАПУ, у них очень тесно. Но своей властью я отдам вам этаж в только что построенном здании общежития, а когда вы передадите мне список абсолютно необходимого вам оборудования, я постараюсь реализовать его наиболее полно. У меня хорошие отношения с Президиумом АН, а у Президиума всегда есть какой-то резерв средств на всякий случай. Если я не справлюсь сам, попробуем зачерпнуть оттуда. Какие ещё возникают у вас проблемы?» «Мне не хватает кадров высокой квалификации», — ответил я. «Их придётся искать по всей территории Союза. Я могу вам только обещать, что те люди, которые будут вам нужны, получат квартиры и высокие оклады. Это не поблажка, я глубоко убеждён, что ваши исследования прокладывают путь в будущее, которое большинству учёных кажется отдалённым, а для вас начинается уже завтра». В соответствие с вашими идеями, Феликс Борисович, любое перемещение требует интенсивной затраты адаптационной энергии. Но в тот момент я этого не ощущал.
— А когда ощутили?
— Когда Капица вернулся в Москву и место председателя ДВНЦ занял Шило. На Шило нравы Дальстроя МВД, где он начинал работу, наложили неизгладимый отпечаток.

Продолжение следует.
 

Начало цикла здесь.

По традиции я попробую сформулировать некоторые вопросы для комментариев. Напоминаю, что комментарии не ограничиваются этими вопросами. Любые комментарии доставят мне удовлетворение. Обратная связь необходима для успешной работы журнала.

1) Каково Ваше мнение о роли встроенных стабилизаторов в США? Можно ли считать, что со времени возникновения встроенных стабилизаторов США перестали быть страной классического капитализма?

2) Можно ли было, по Вашему мнению, считать конституцию СССР законом прямого действия? Потребовало ли создание совнархозов внесения поправок в действующую конституцию СССР?

3) Считаете ли Вы доклад Хрущёва на ХХ съезде адекватным и сбалансированным?

Перейти к комментариям.

Posted in Без рубрики